Второй документ, памятная записка Киссинджера Никсону относительно первоначального планирования «Утиного клюва», включал ряд «важных вопросов», которые Киссинджер составил в виде приложения к записке.[259]В числе таковых был вопрос: «Следует ли нам готовиться к применению ядерного оружия?»

План составлялся таким образом, чтобы исключить применение ядерного оружия. Он говорит об «эффективных военных действиях», которые заставили бы северных вьетнамцев пойти на компромисс на мирных переговорах, однако исключает действия, которые вызвали бы вмешательство Советского Союза или Китая. Конечно, ядерный удар, даже использование просто некоторого количества оружия для разрушения железнодорожных линий вызвали бы советское или китайское вмешательство.

В конечном счете Никсон и Киссинджер положили план «Утиный клюв» на полку, не желая расширять войну в такое время, когда в Соединенных Штатах поднимались антивоенные настроения, и многие американцы полагали, что Никсон действительно очень хотел добиться мирного соглашения с Ханоем и не стремился-де к продолжению этой войны. Оба также столкнулись с сопротивлением в отношении данного плана со стороны министра обороны Мелвина Лейрда и государственного секретаря Уильяма Роджерса.

Но отказ от «Утиного клюва» не означал отказа от попыток воздействовать на Кремль, чтобы тот надавил на Северный Вьетнам с целью достижения соглашения в Париже. Никсон и Киссинджер решили использовать американский ядерный арсенал, чтобы воздействовать на Кремль. Эта акция была одним из самых странных и опасных эпизодов внешней политики президентства Никсона.

Концепция сама по себе была весьма сомнительной, а ее проведение в жизнь было чревато многими рисками. Суть состояла в том, чтобы заставить советских руководителей думать о том, что Никсон был довольно неуравновешенным и мог бы сорваться, начав обмен ядерными ударами. С учетом нынешней возможности бросить рестроспективный взгляд на историю такой шаг выглядит как предшествующий более позднему опрометчивому поведению Никсона. Никсон полагал, что Эйзенхауэр успешно использовал угрозу ядерного удара для завершения корейской войны в 1953 году. Прибавьте ядерный параметр к впечатлению о президентской непредсказуемости, и вы получите эффективную стратегию, во всяком случае, так полагал Никсон. «Если противник чувствует, что вы непредсказуемы, даже безрассудны, он не будет давить на вас слишком сильно, – писал Никсон в своих мемуарах. – Преимущество, которое у него есть, возрастет, и непредсказуемый президент получит еще одно преимущество».[260]

Никсон и Киссинджер осуществили на деле стратегию «Сумасшедшего» в октябре 1969 года, поставив американские ядерные силы в состояние повышенной боеготовности, предприняв ряд маневров ядерных сил, целью которых было выбить из колеи советских руководителей. Как показали в своей реконструкции событий Скотт Саган и Джереми Сури в 2003 году, секретные учения носили весьма провокационный характер и могли привести к неправильным оценкам с советской стороны.

Саган и Сури так описали эту операцию: «Вечером 10 октября 1969 года генерал Эрл Уилер, председатель Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ), направил сверхсекретное сообщение основным военачальникам США во всем мире, информируя их о том, что ОКНШ получил указание от «вышестоящего органа» повысить военную готовность «в ответ на возможную конфронтацию со стороны Советского Союза». Стратегическому военному командованию (СВК) ВВС США был отдан приказ прекратить все боевые тренировочные полеты самолетов и увеличить количество бомбардировщиков «В-52» с ядерным оружием на борту в боевой готовности на земле. Эти меры готовности были осуществлены 13 октября. Дальше – больше. 27 октября СВК поднял в небо ряд бомбардировщиков «В-52» с термоядерным оружием на борту по воздушной тревоге для «демонстрации силы» под кодовым названием «Гигантское копье». Во время этой операции по тревоге 18 бомбардировщиков «В-52» взлетели с баз в Калифорнии и в штате Вашингтон. Бомбардировщики пересекли Аляску, были дозаправлены в воздухе самолетом-заправщиком «КС-135», а затем полетели по эллиптической орбите в направлении Советского Союза и обратно в течение 18-часового «дежурства над северной полярной шапкой».

Хотя сообщение генерала Уилера информировало военачальников о том, что военные действия «должны быть очевидны для Советов, но не носить угрожающего характера», они оказались более провокационными, а в некоторых случаях безрассудными, чем предполагалось. Бомбардировщики Стратегического военного командования подлетали к советскому воздушному пространству над Северным полярным кругом перед тем, как повернуть обратно, действовали без помощи наземных навигационных станций на Аляске, которые при нормальных обстоятельствах помогали бы самолетам не сбиваться с курса. Некоторые меры безопасности по линии СВК были отменены на время учений, и ряд бомбардировщиков «В-52» следовал маршрутными векторами, приводящими к опасному сближению с другими бомбардировщиками.

Частично из-за рисков и сомнений по поводу эффективности этого маневра министр обороны Лейрд сомневался в пользе ядерных манипуляций и выразил несогласие с приказом Киссинджера. Генерал Эндрю Гудпастер, командующий объединенными войсками НАТО в Европе, также проявил мало энтузиазма в отношении этих учений и заявил об этом публично.

В конечном счете ядерная карта не принесла никаких дивидендов. Киссинджер ошибочно полагал, что стал бы возможен прорыв по Вьетнаму, когда советский посол Анатолий Добрынин неожиданно попросил о встрече с Никсоном. Руководитель аппарата Никсона Г. Р. Халдеман отмечал в своем дневнике: «Киссинджер развернул разного рода активность по сбору информации по всему миру, стремясь рассорить Советы и Северный Вьетнам, – и она, судя по всему, сработала, потому что Добрынин запросил срочную встречу, которую мы назначили секретно на понедельник. К. полагает, что это хорошая возможность получения большого прорыва, но у него будут свои стадии. …П. (президент) настроен более скептически».[261]