Они молча поднялись по трапу, остановились у дверей кассы. В коридоре не было ни души. Подобные операции они проводили не один раз, так что слова не требовались. Хорхе открыл футляр, достал два автомата, футляр положил на пол. Они переглянулись, сняв автоматы с предохранителя и передернув затвор, чтобы дослать патрон в патронник. Потом Хорхе достал из кармана резиновую маску вампира, натянул на лицо. Консепсьон взялась за ручку двери и кивнула. Хорхе поднял автомат.

— Пора. — И она распахнула дверь.

Хорхе ворвался в кассу с криком: «Все руки вверх! Быстро!»

И действительно, все произошло быстро. За столом сидел седовласый клерк с большими, ухоженными усами. Он читал журнал и оторвался от него, вскинув глаза на Хорхе с автоматом в руках. Под журналом клерк держал наготове пистолет.

Хорхе так и не понял, что произошло. Дуло пистолета появилось из-под журнала, прогремел выстрел, пуля попала ему прямо в сердце. По инерции он продолжал двигаться вперед и рухнул лицом на стол.

У Консепсьон не было времени вспомнить о приказе не стрелять, и только отменная реакция спасла ей жизнь. Она переступила порог чуть позже Хорхе, и пистолетному стволу пришлось повернуться, чтобы взять ее на мушку. Этого мгновения хватило, чтобы нажать на спусковой крючок и выпустить двухсекундную очередь. Клерка отбросило на спинку стула, Консепсьон подскочила и прикладом вышибла пистолет из слабеющих пальцев. Он так и остался сидеть, не отрывая от нее взгляда. Две пули попали в клерка, одна — в грудь, вторая — в бок, остальные — в перегородку за его спиной. Одежда начала набухать кровью, но клерк не обращал на это внимания, как и на сломанные пальцы руки.

— Я не знаю, что за глупую игру вы затеяли, — прорычал он, — но с рук это вам не сойдет.

Консепсьон, держа его на прицеле, подтянула второй рукой телефонный аппарат, быстро набрала номер.

— Да? — ответил Хосеп.

— Касса наша. Один человек, кретин, оказал сопротивление. Хорхе мертв. Мне пришлось стрелять.

— Клерк тоже мертв?

— Нет. Ранен. Надеюсь, что тяжело. Прикончить его?

— Пока не надо. Не спускай с него глаз. Запри дверь. Я кого-нибудь пришлю.

Хосеп пришел сам, через несколько минут постучался в дверь. Консепсьон впустила его, следом тупамарос закатил инвалидное кресло. Тупамарос был в маске, Хосеп, как и Консепсьон, — без. Он сурово посмотрел на раненого.

— Герой войны. Ты только взгляни на орденские ленточки на его пиджаке. Даже Крест Виктории. Да, ему не повезло. Ладно, начнем с Хорхе. Он мертв?

— Да.

— Еще один мученик. Займитесь им. Посадите в инвалидное кресло, укройте одеялами. Я буду охранять этого недоумка, а вы вывезите Хорхе на палубу и сбросьте за борт.

Раненый следил взглядом за Консепсьон и тупамарос, пока те не выкатили инвалидное кресло за дверь.

— Собираетесь отправить меня туда же? — спросил он Хосепа.

— Ты говоришь на испанском?

— Более-менее. За тридцать лет службы в гвардии пришлось побывать в разных местах. Стреляю без промаха, как убедился твой дружок. Я последую за ним?

— Нет. Мы не преступники. Тебя отведут к доктору.

— Это хорошо. Сними трубку и набери ноль. Телефонистка пришлет санитаров с носилками.

— Я говорю о другом докторе.

— Я это уже понял. — Голос старого гвардейца не менялся, хотя кровь уже начала капать на плитки пола. — Тебе это не сойдет с рук, за пиратство придется отвечать.

— Береги силы и заткнись, — бросил Хосеп. Выходка старика привела к некоторым изменениям в намеченном плане, но не слишком серьезным. Предстояло убрать его отсюда, замыть кровь, привести все в порядок. Хосеп решил, что оставит здесь одного человека. А потом они перейдут к следующему этапу. До половины первого еще оставалось несколько минут. Пока все шло очень даже хорошо. А без потерь на войне не обойтись.

Когда Консепсьон и тупамарос вернулись с пустым креслом, Хосеп нашел в соседнем кабинете аптечку первой помощи, взял оттуда бинты. Гвардеец не протестовал, когда Хосеп разорвал на нем одежду и перевязал раны.

— А ты у нас самаритянин, — прокомментировал гвардеец, его лицо заметно побледнело.

— Нет, — покачал головой Хосеп. — Просто не хочу, чтобы в коридорах остались следы крови. — Он выпрямился, огляделся. — Наведи тут порядок, Консепсьон. Замой кровь, завесь пулевые отверстия какими-нибудь картами или заставь книгами. Дверь не отпирай, пока тебя не сменят. Я не думаю, что в эту ночь сюда заявится кто-нибудь из пассажиров.

Когда раненого усаживали на кресло-каталку, с его губ против воли сорвался стон. Ни в коридорах, ни в лифте им никто не встретился, и они незамеченными добрались до каюты Хосепа. Она находилась внизу, на третьей палубе, без окна или иллюминатора, близко к корме. Небольшая по размерам, она напоминала номер мотеля, обладая всем необходимым для длительного проживания. А поскольку располагалась ниже верхних палуб, качка в ней ощущалась гораздо слабее. Однако близость мощных двигателей вызывала вибрацию стен и постоянный гул.

— Он ранен, но опасен, — предупредил Хосеп. — Будь настороже. И он понимает испанский.

Оставив тупамарос в каюте, Хосеп поспешил к лифту, поднялся на шлюпочную палубу и направился в капитанские апартаменты. Войдя, сразу почувствовал повисшую в воздухе напряженность. Капитан Рэпли сидел на диване, полностью одетый. Он встретил Хосепа мрачным взглядом. Испуганный стюард находился рядом с одним из офицеров корабля. По его лбу стекала кровь, один глаз быстро заплывал.

— Третий помощник, — доложил вооруженный тупамарос в маске. — Неожиданно пришел на мостик. Его привели сюда, как ты и приказывал.

— Хорошо, мы сможем его использовать. — Хосеп повернулся к капитану. — Я хочу, чтобы вы по телефону отдали несколько приказов, нормальным голосом, чтобы никто ничего не заметил.

— Идите к черту.

— Я не собираюсь применять к вам силу, капитан, потому что мне известен ваш послужной список, и я знаю, что вы — очень сильный человек. Но я также знаю, что вам небезразлична судьба ваших подчиненных. Вы меня узнаете?

— Я лишь вижу, что вы — урод и в отличие от ваших сообщников вполне можете обойтись без обезьяньей маски.

— Не выводите меня из себя, капитан, я начинаю терять терпение. — Он повернулся к двум членам команды. — Кто-нибудь знает меня? Говорите, я слушаю.

Стюард со страхом взглянул на него, на капитана, отвел глаза. От Хосепа это не укрылось.

— Ты, — указал он на стюарда. — Ты меня узнал?

— Возможно, сэр, но я не уверен. Мог ваш фотоснимок быть в «Мировых новостях»? Вместе со статьей?

— Возможно. Как меня зовут?

— Джосеп, сэр, что-то вроде этого. Вы имеете отношение к таппе… маррос.

— Ты прав. Я — Хосеп. Мы — тупамарос. И что про нас говорилось в статье?