В одном из документов он, к своему удивлению, наткнулся на собственную фамилию. Оказывается, он принадлежал к группе «В». Маленькая группа, которая, сама про то не зная, была отобрана в качестве «особых следователей». Он, Джоель Клингберг и еще двое курсом старше. Всех их военный психолог охарактеризовал как потенциальных психопатов, к тому же все они отличались экстраординарными способностями к изучению языков. Группа «В» никогда не активировалась.

И какие же виды они на них имели? Посмотреть, на что способны «психопаты» под действием специально созданных препаратов? Вывести породу абсолютно бесчувственных садистов, специалистов по изощренным пыткам и убийц?

Юлин и Линкс поддерживали связь со школой военных переводчиков несколько лет. До Катца постепенно начало доходить, что не кто иной, а именно Юлин устроил его зачисление в школу переводчиков и далее – на дипломатическую службу. Затем – Санкт-Петербург, тогда еще Ленинград, чтобы проверить его в случае возникновения конфликтной ситуация. Но никакой конфликтной ситуации не возникло: советская империя распалась как карточный домик.

Эксперименты проводились на солдатах береговой охраны. Они подписали бумагу – никогда и никому из посторонних не рассказывать о своих ощущениях. В одном из файлов нашелся фрагмент отчета. Руководила всей затеей небольшая группа военных психологов и медиков – экспертов-токсикологов, специалистов по природным наркотикам, змеиным сывороткам и противоядиям.

Один из солдат описывал свои ощущения – полная потеря воли. Он совершенно потерял контроль над своими поступками и выполнял то, что ему прикажут, хотя понимал, что приказы абсурдны и даже опасны.

И чем они занимались? Пытали друг друга? Вели допросы, использовали этот неведомый препарат, как скополамин или пентатол? Как сыворотку правды?

И что это за препарат, который они испытывали на солдатах?

Он продолжал складывать пазл. Многих элементов не хватало, или он не мог их локализовать. В одном из документов упоминался «тетродотоксин, подлежащий модификации». Приложен отчет какого-то немецкого токсиколога: очень сильный яд, противоядие неизвестно. Название произошло от отряда рыб tetradontiformes, сростночелюстные. Рыба-пузырь, рыба-дикобраз, рыба-луна. «Может вызывать состояние, близкое к смерти. Сердечная деятельность не прослушивается стетоскопом, но регистрируется на ЭКГ».

Катц вспомнил телепрограмму о тихоокеанской рыбе-фугу – одном из самых знаменитых японских деликатесов. Чтобы разделывать и готовить фугу, поварам в Японии требуется специальная лицензия, иначе гурманы могут просто-напросто помереть на месте.

Нечитабельно, нечитабельно… а вот: datura stramonium, дурман обыкновенный. Белена. Содержит мощный галлюциноген буфотенин. «У испытуемого начались галлюцинации, появилась немотивированная и резко выраженная агрессивность».

Дальше – химическая формула, которая ровно ничего ему не говорила, а дальше – список ингредиентов некоей настойки под названием «Легба». Карибская рыба-дикобраз, дурман, животный жир жабы буфо (отсюда, очевидно, и название – буфотенин) и еще того чище – костная мука из черепов младенцев.

Все эти сведения предоставил источник с кодовой кличкой Г. Густав Клингберг, опять подумал Данни. Он-то знал все это, он был одержим вуду.

Было проведено несколько тестов, но результат оказался неудовлетворительным, и проект «Легба» отложили в долгий ящик.

Что они искали? Состав зелья, которое колдуны вуду использовали для зомбирования мертвецов? Может быть, что-то в этом роде вкололи и ему самому в охотничьем домике в усадьбе Клингберга?

Он сидел на кухне и читал, читал, уже не обращая внимание на настойчиво повторяющееся жужжание мобильника в гостиной. Значит, весь эксперимент был направлен на изменение личности людей, на то, чтобы заставить их плевать на все, отбросить личную ответственность и мораль. Странно, что и он, и Джоель Клингберг как-то принимали в этом проекте участие, хотя он и не мог сообразить, как именно.

А этот второй в охотничьем домике? Наверняка зомби, не чувствует боли. Пытался удавить Йорму… он что, тоже какой-то побочный результат проекта «Легба»?

Данни прошел в гостиную и взял мобильник Эвы. Восемь пропущенных звонков от ее мужа. Сообщение на автоответчике. Несколько эсэмэсок. Он прочитал последною и похолодел. Несколько секунд, которые понадобились ему, чтобы добежать до спальни, показались вечностью.

Она только что проснулась, потянулась и улыбнулась ему.

– Тебе надо позвонить своему бывшему. Что-то случилось с твоей дочерью.

* * *

Ей никогда в жизни не было так страшно. Звериный ужас отзывался болью в каждой клеточке тела. И главное, она не могла сосредоточиться, собрать все в единое целое – фрагменты, наброски к мыслям, которые тут же забывались… и она со смертельной тоской пыталась вспомнить – о чем же я только что думала?

Она сидела на сверхэлегантном диване в квартире Улы, слушала и не понимала.

– Давай сначала, – мертвым шепотом попросила она. – Ты оставил ее около школы…

Он объяснил – она уже не могла сосчитать, в который раз. Высадил Лизу у автобусной остановки в двадцать минут девятого утра, в ста метрах от школы. Она пошла к воротам, послала ему воздушный поцелуй. Он развернулся и поехал в город. Помахал ей из окна.

Почему она не сказала ему еще в тот раз? Лиза слишком мала, чтобы отпускать ее одну. Но у нее фактически не было права голоса, Ула главнее, он и определяет границы, что можно, а что нельзя.

– После этого Лизу никто не видел, ни одноклассники, ни учителя – никто. Ида, ее подружка, ты ее знаешь – она всегда ждет ее у ворот. И в этот раз ждала, пока не прозвенел звонок.

Он постарел на десять лет за эти часы. Выглядит жутко, загнанный, серый, похож на стервятника, мелькнула мысль.

В комнату неслышно вошла Эрика, осторожно спросила, не хотят ли они кофе. Ула зашипел на нее и посмотрел на свои руку – дрожат, как у старика-паркинсонника.

– А потом… что случилось потом?

– Анн-Мари, классная руководительница, попыталась дозвониться до меня в перемену, но я сидел на совещании. Получил сообщение без нескольких минут десять и сразу ей позвонил. Она говорила совершенно спокойно, спросила, не заболела ли Лиза и как долго она в таком случае будет отсутствовать. Они же завтра должны ехать на экскурсию в «Том Титс», в Сёдертелье.

Он заплакал. Она ни разу в жизни не видела, как он плачет, даже при разводе, даже когда через месяц после свадьбы умерла его мать.

Как только она узнала новость, прыгнула в машину и помчалась на Сёдер[13], задыхаясь на каждом красном светофоре. Влетела в квартиру и опустилась на диван – ноги не держали. Только сейчас она огляделась вокруг, больше чтобы унять панику. Мебель от «Рум». Украшения от «НК Интерьер». Прямо какой-то негатив ее собственной квартиры. Она никогда не понимала, почему он выбрал именно ее, а сейчас и подавно. Два полюса. Лед и пламень.