История Франческо ди Марко Датини – не единственная известная история мобильности снизу вверх той эпохи. По одним оценкам, в Пизе в 1369 году из 106 флорентийских компаний, пользующихся портом, 51 принадлежала «новым людям». За пределами Италии можно привести пример Годрика из Финчейла (позже ставшего святым Годриком). Он родился примерно в 1065 году в Норфолке, в бедной семье. Его биограф, Реджинальд Даремский, рассказывает, что его «отца звали Эйлвард, а мать – Эдвенна; оба были невысокого положения и достатка». Годрик решил не оставаться «земледельцем», что было естественным для простого норфолкского парня «невысокого положения и достатка». Ему без капитала пришлось прокладывать себе путь с самого низа, поэтому он начал с того, что обучился ремеслу коробейника, или бродячего торговца, и «принялся вести жизнь коробейника, сначала обучившись заключать небольшие сделки на незначительные суммы; а затем, еще в молодом возрасте, его ум мало-помалу покупать и продавать и получать прибыль от более дорогих товаров». Постепенно Годрик накопил достаточный капитал, чтобы заняться более масштабными делами. Реджинальд повествует о том, что тот «двинулся более смелым курсом и часто странствовал по морю в чужие земли, что лежали вокруг него. Так, часто перемещаясь на парусах между Шотландией и Британией, он торговал многими товарами для погонщиков и вместе с этими занятиями обрел большую мирскую мудрость… под конец его великие труды и заботы принесли ему плоды мирской прибыли». Через шестнадцать лет успешной торговли и коммерческой деятельности Годрик решил раздать все свое богатство и стать монахом.

Вернувшись в Ассизи, мы можем отметить, что отец святого Франциска стал преуспевающим торговцем во Франции, но также был скромного происхождения. Позже святой Франциск смиренно просил своих братьев по ордену францисканцев называть его «никчемным батраком», на что отвечал: «Да, именно это и нужно выслушивать сыну Пьетро ди Бернардоне». Скорее всего, Пьетро происходил из крестьян и только потом разбогател в Ассизи и Франции, подобно тому как это сделали Франческо ди Марко Дантини с Годриком.

По сравнению с экономикой безгосударственных обществ и экономикой при деспотизме, в средневековых итальянских коммунах мы наблюдаем совершенно иную ситуацию. Мы видим не только значительно большую степень безопасности и свободы для жителей этих коммун, не только государство, которое охотнее предоставляет общественные услуги, чем подавляет и угнетает своих граждан, но также совершенно иной набор экономических возможностей и стимулов, порожденных Обузданным Левиафаном.

Благосостояние и экономический рост основываются на нескольких простых принципах. К ним принадлежат стимулы, заставляющие людей инвестировать, экспериментировать и внедрять инновации. Без государства такие стимулы практически отсутствуют, потому что либо не существует законов для разрешения конфликтов и защиты имущественных прав во время конфликтов, либо существуют нормы, призванные заполнить безгосударственный вакуум и сдерживающие экономическую активность; при этом экономические возможности дестабилизируют саму суть таких обществ. В результате плоды любых инвестиций, скорее всего, украдут, отнимут или потратят зря. Деспотический Левиафан способен следить за осуществлением имущественных прав и защищать инвестиции людей, но чаще гораздо более заинтересован в высоких налогах или монополизации ресурсов для себя самого, так что экономические стимулы при нем лишь едва выше, чем при Отсутствующем Левиафане.

Благосостояние и экономический рост не просто покоятся на прочных имущественных правах. Они в критической степени зависят от широких экономических возможностей. Часто мы считаем их само собой разумеющимся фактом, но это не так, и не было так; как мы видели в предыдущей главе, экономика так естественным образом не организована. При Отсутствующем Левиафане клетка норм часто ограничивает экономические возможности для всех. При Деспотическом Левиафане правитель и его окружение могут обладать хорошо защищенными правами на собственность (даже чересчур защищенными, поскольку эти люди побеждают в любом споре), но не простолюдины. Такого рода неравного распределения экономических возможностей недостаточно для обеспечения экономического процветания. Возможности должны быть широко и равномерно распределены во всем обществе, для того чтобы если у кого-то появится хорошая идея для инновации или ценных инвестиций, он смог ее осуществить. Вспомним, что доминирование может проистекать от чрезмерной экономической власти, которую одни проявляют над другими, или из удушающих ограничений, накладываемых нормами. Следовательно, свобода в экономической сфере требует выравнивания поля и снятия ограничений. Именно это мы и видим на примере социальной мобильности в итальянских коммунах. Бесчисленные индивиды вроде Франческо ди Марко Датини или отца святого Франциска воспользовались этими возможностями и свободой для инвестиций, основания собственного дела, эксперимента с новыми идеями, инноваций и превращения из людей «низшего положения» в богатых торговцев. Такое направленное снизу вверх экспериментирование и социальная мобильность являются плодами свободы.

Таким возможностям и стимулам также необходима поддержка в виде честной системы разрешения споров и исполнения законов (или Правосудия, как подчеркивает «Аллегория доброго правления»). А они, в свою очередь, требуют, чтобы политические элиты не были слишком влиятельными, чтобы вмешиваться в отправление правосудия и пытаться склонить обстоятельства в свою пользу (веревки на фреске). Здесь мы видим другую критическую роль Обузданного Левиафана, закладывающего основы экономического процветания. Если бы Левиафан не был обузданным, то как бы мы проследили затем, чтобы к нему и к политически влиятельным людям применялись законы? То, что иногда называется «правилом закона», также зависит от оков на ногах Левиафана. И эти оковы возникают не просто в результате конституций и клятв, но, как подчеркивает фреска, это веревки, которые держит в своих руках общество.

Даже абстрактной приверженности принципам предоставления широких возможностей и честного разрешения конфликтов в общем случае бывает недостаточно. Если отсутствует ключевая инфраструктура, или если только немногие люди имеют доступ к знаниям и к навыкам, необходимым для достижения успеха в бизнесе или на работе, то возможности по-прежнему будут распределяться неравномерно. Поэтому общественные услуги необходимы, не только потому что они улучшают жизнь граждан, получающих доступ к лучшим дорогам, каналам, школам, и выгоду от регулирования, но и потому что они предоставляют широкие возможности. Вот чего достигли итальянские коммуны благодаря своей способности обуздать Левиафана, и именно это блестяще объясняет «Аллегория доброго правления».

* * *

Читатель, знакомый с нашей предыдущей книгой «Почему одни страны богатые, а другие бедные», увидит заметные параллели между тем, что мы только что описали, и концептуальной основой той книги. (По крайней мере, мы во многом последовательно соглашаемся с нашей более ранней позицией.) Там мы описывали институты, предоставляющие людям широкие возможности и стимулы для инвестиций, инноваций и занятий продуктивной деятельностью, такие как «инклюзивные экономические институты», которые предотвращают монополизацию политической власти небольшим сегментом общества и в то же время позволяют государству обеспечивать исполнение законов. Мы подчеркнули, что инновации, новые технологии и организационные принципы несмотря на то, что они необходимы для стабильного экономического роста, часто будут встречать сопротивление, поскольку могут дестабилизировать существующий порядок (то, что мы назвали «политическим креативным разрушением»). Лучшая гарантия от того, чтобы некоторые очень влиятельные игроки не блокировали новые технологии и в процессе не сдерживали экономическое развитие, – это убедиться в том, что никто и ничто не окажется достаточно сильным, чтобы сделать это.