в группах танцующих и пьющих людей. Темная, жаркая комната, которая всего несколько минут назад казалась такой гипнотической и полной возможностей, превратилась в кошмарный лабиринт. Тела всё напирали, а музыка была такой громкой, что я не мог думать.

Но мне нужно было думать. Быстро. Я отсутствовал совсем недолго, она не могла уйти далеко. Я подумал о кошках: если дать им тридцать секунд, чтобы убежать, они найдут какое-нибудь незаметное место, чтобы спрятаться, обычно где-то очень близко, но так, что невозможно найти.

Ищи рядом.

Когда мне удалось выйти из клуба, я ощутил холодный ночной воздух и глубоко вздохнул. Мой мозг перебирал все варианты того, где она могла бы быть.

Я оглядел толпу перед собой – в основном хипстеры и молодые профессионалы.

Ее могла привлечь еда. Вверх и вниз по склонам холмов стояли маленькие кафе. Я побежал и проверил все улицы рядом с клубом – никаких признаков толстовки.

Был шанс, что она пошла в отель пешком. Боже, было столько мест, куда она могла пойти.

Мне нужна была помощь. Я вытащил телефон.

– Хватит уже этой одержимости мной, – сказал Чарли, взяв трубку.

– Чарли, я не могу найти Лаки, – я пытался говорить ровно, но тон вышел высоким и отчаянным.

– Ты потерял ее в клубе? – спросил он громко, и я услышал, как он выключил грохотавшую фоном музыку.

– Да, она… она кое-что увидела и испугалась. Когда я был в уборной. Всего несколько минут назад, но она может быть где угодно, и я не знаю…

– Ты где? – спросил он.

Через пару минут такси появилось передо мной. Я запрыгнул на переднее сиденье.

– Ну, ты в полном раздрае, – весело сказал он, убавляя музыку.

Я провел руками по лицу.

– Спасибо. Я осмотрел всё вокруг клуба. Не могу ее найти.

Я почувствовал его пристальный взгляд и вздохнул.

– Что?

– Как она потерялась?

Перед нами выбежала толпа людей, одна из девушек, проходя мимо, помахала нам в лобовое стекло. Чарли даже не заметил, так был сосредоточен на мне. Я смотрел, как девушка важно уходит по улице в своих высоких сапогах. Вроде тех, которые Лаки носила на сцене.

– Она кое-что узнала и… оставила меня. Думаю, расстроившись.

Я едва слышал сдавленные ругательства Чарли.

– Говорил я тебе прекратить заниматься этим, Джек.

– Ты серьезно читаешь мне нотации прямо сейчас? – я хлопнул ладонью по приборной панели. – Она может потеряться, ее может снова окружить толпа. Ее могут ранить!

– Ее уже ранил ты.

Я ошеломленно посмотрел на него. Мы с Чарли никогда не ссорились. Он никогда не злился настолько, чтобы спровоцировать меня на что-нибудь.

– Ты фотографировал её, да? – этот обвиняющий тон. – Для Тревора?

Я с трудом сглотнул.

– Да.

– Чувак.

– Ты… осуждаешь меня сейчас? – недоверчиво переспросил я.

Он вел машину, двигаясь со скоростью улитки, чего раньше с ним никогда не случалось. Его взгляд обшаривал улицы, и я понял, что он ищет Лаки.

– Да, я тебя осуждаю. Знаешь, когда ты взялся за эту работу, я думал, что все в порядке. Ты вроде как получаешь свою долю с денег знаменитостей. Я тебя понимаю. Нам нужно торопиться. Но знаешь что? Как только ты начал эту стажировку, я постоянно слышу, как ты жалуешься на обыденность жизни своих родителей. Как тебе ненавистна работа в банке, как бы ты хотел заниматься чем-то более интересным. Но потом случается нечто… экстраординарное, и ты все портишь.

Я онемел. Какого черта, Чарли? С каких это пор его волнует, что я жалуюсь? Мы были жалующимися приятелями! Мы оба были на мели и ждали чего-то иного. Это связывало нас. Я уставился на него, моя челюсть, вероятно, царапала пол кабины.

– Получить шанс провести день с такой девушкой, как Лаки? Это волшебство, приключение, такое бывает раз в жизни.

– Потому что она знаменита? – наконец удалось сказать мне.

Он сделал резкий разворот.

– Нет, дурачина. Потому что ты ей нравишься, и она тебе нравится, и это – нечто особенное.

Мне хотелось выпрыгнуть из машины с криком: «Да пошел ты, чувак». Но под этим импульсом скрывалось признание вины. Чарли был прав. Он раскрыл то, что я чувствовал – будто я был лживым куском мусора, не заслуживавшим даже секунды внимания Лаки.

– Ну, теперь с этим покончено, – тихо сказал я. – Она никогда больше не заговорит со мной. Я больше никогда ее не увижу.

– Не волнуйся, мы найдем ее, – тон у него был твердый, взгляд шарил вокруг.

Это подбодрило меня, даже несмотря на то, что Чарли часто бывал уверен в том, что не срабатывало.

Осознание происходящего обрушилось на меня тонной кирпичей, и я прислонился лбом к окну, вглядываясь в проплывающий мимо пейзаж в поисках знакомой фигуры.

Лаки могла узнать правду в любой момент. Я подавлял свои истинные чувства к ней, когда они пытались проявиться. Я думал, что вполне перенесу, если Лаки будет ненавидеть меня после сегодняшнего. Что она значит для меня не так уж много.

Но теперь от мысли об этом мне хотелось умереть.

Кажется, по моему лицу скатилась настоящая слеза. Я стер ее прежде, чем Чарли успел бы заметить. Боже милостивый.

Все, чего мне хотелось в тот момент, – чтобы передо мной появилась Лаки. Чтобы я мог объясниться. Чтобы мог почувствовать ее тепло и заразительную радость. Все остальное не имело значения.

И в этот момент я увидел кошку.

Глава пятьдесят пятая

Лаки

В моем мозгу горели слова: убраться подальше.

Как можно дальше от этого бара, от всех дурных чувств, охвативших меня.

Я не обращала внимания на пьяных парней, проталкиваясь сквозь толпу у бара, хватая ртом воздух и пытаясь сдержать слезы. Кто-то крикнул:

– Куда спешишь, детка?

Это было ничего. Очередной пьяный неудачник, пытающийся заговорить с любой проходящей мимо девушкой. Но слово «детка» остановило меня на полпути. Я медленно обернулась и уставилась на высокого парня в хлопчатобумажном поло. Он ухмылялся, зажав в зубах сигарету.

Ничего не делай. Игнорируй его. Так я и поступила, устремившись прочь.

– Сучка.

Каждая частичка меня хотела подбежать к нему, ударить с разворота в лицо. Хотелось разорвать его на части зубами.

Но это было неразумно. Одинокая девушка в окружении пьяных парней. Сейчас не время для драки. Мне нужно добраться до своего отеля. Поэтому я решила: пусть живет. Все еще чувствуя спиной жало оскорбления, я сдерживала слезы.

От усилий сдавило горло, и я едва дышала, пробираясь сквозь толпу. Все болело. И вовсе не потому,