настоящего "шефа Штази" и отдаст ей жесткий приказ, узнав, что она не выполняет его просьбу.

Только на этот раз никаких "своих" ни в дальнюю, ни в ближнюю.

Она будет пытаться закатить только те шары, которые закатить невозможно.

— …Вы это нарочно, Анна?

— Сегодня "да".

— Почему так обреченно?

— Вы же сами сказали, существуют монстры, на которых нужно охотиться изнутри.

— Что? — удивился он.

— Извините, — спохватилась она, вспомнив, что про монстров говорил Брагоевич.

Молекулы Moet Chandon уже начали соединяться с молекулами памяти, переводя ее в легкую газообразную форму.

— Как называется такой удар? — Она показала пальцем, замечая, что палец тоже готов принять газообразную форму.

Хохлов кивнул прежде, чем ответить.

— Прямой дуплет в среднюю.

— Вот я его хочу.

Она стала целиться… Шарики-пузырьки. Сегодня — не головы, а просто мыльные пузырьки реальности…

— Стоп! — властно окрикнул он, а потом сказал спокойно, рублено: — Это сильно. Не пройдет. Надо тихо. И точно в "лоб". Покажу?

Не двигаться с места. Просто затаить дыхание. Еще ничего не происходит в действительности.

Он подошел не к ней, как подумалось было, а к противоположной стороне стола.

— Все равно не пройдет, — покачал он головой. — Угол не тот.

— А я хочу, — сказал она и ударила, как он сказал: не сильно, в лоб… если где-то там, вдали, был лоб.

Шар, отразившись, покатился к ней и тихо ударил в губку лузы.

— Зато правильно и кучно, — похвалил ее Хохлов.

Нужно было расслабиться. Он не позвонит, он не назначит ей встречу, пока она сама не расслабится и не отпустит эту… как ее… свою реальность.

— Да, Олег, да. Наливайте… Я говорю, наливайте.

— Тяжелый день?

На этот раз утонченных разговоров про европейскую кухню не складывалось. Зато все пока было правильно и кучно.

Она попыталась присмотреться к нему. Присмотрелась. Он явно что-то потерял. Но сегодня она не виновата. Сегодня она точно не отняла у него ничего.

— Да, не из легких, — сказала она очередное "да" и не сдержалась: — Да и по вам не скажешь, что легкий… — И она позволила себе задать вопрос, который никогда бы раньше не позволила бы себе задать — ни "кандидату", пусть и бывшему, ни кому вообще: — Как жизнь-то, Олег?

Хохлов допил бокал шампанского, подумал, наливать ли сразу или… Или. Взял кий в руку. Потом пожал плечами так, будто сделал эдакое физкультурное упражнение с кием.

— Пытаюсь принять очередное предложение…

Он усмехнулся, ушел в себя. Ей показалось, что пожалел о сказанном.

Она догадалась:

— Ну, я вашему хэдхантеру не конкурент… Я свое дело уже сделала.

— Кто знает… — снова сделал он упражнение с кием.

— А кто знает? — откликнулась она совершенно невольно… Ясное дело, устами Moet Chandon'а.

Опять физзарядка с кием!

"Это не он, это вообще, не Хохлов", — подумала она отстраненно и сказала:

— Это не вы. Вас подменили.

— Похоже… — кивнул он. — Вам легче сличить. Вы ведь наверняка помните мое досье.

Он смотрелся ни в одном глазу. По крайней мере, на ее хмельной глаз.

"Петер, ты не один такой "штазик"! — крикнула она боссу. — Зараза распространяется".

— Вы не тот человек, который будет говорить со мной о своих проблемах, — знающе сказала она, допивая очередной бокал. — Вы не пиндос, который сразу бежит со своими проблемами к своему психоаналитику.

— Точно. Сам удивляюсь, — кивнул он, тоже допивая, а другой рукой уже беря бутылку.

"Эта последняя, — предупредила она себя. — Кончай кофе-брейк, подруга!"

— Мне — все, — тормознула она его на половине бокала. — А то шары уже разбегаются.

— Значит, за удачную охоту… — сказал он. — Пока звери не успели все разбежаться.

— Я бы предпочла сейчас за одну "очень неудачную охоту".

— Если нужно так, то — за неудачную.

Чокнулись. Сквозь "белый шум" в голове донесся сигнал — она поняла, что он имел в виду.

— Если нужно сделать такое предложение, от которого она не сможет отказаться… — нарочито сухо начала она.

Он внезапно пресек движение ее холодной мысли резким, ударом. Шар грохнул в лузу.

— Это ей хочется сделать такое предложение… Ладно. Разберусь.

Похоже, он уже злился на себя за то, что дал хмельную слабинку, которая сегодня была позволительна только ей, сменившей стиль.

"Точно-точно. Это все от того, что ты сменила стиль", — сказала она себе и еще подумала, что пора ей уходить в гражданские адвокаты по разводам и первым клиентом брать Хохлова. Пока не поздно.

И еще она изумилась.

"Надо же, до такой степени сегодня ничего не происходит!" — изумилась она сквозь шум усиливавшегося, но все еще приятного и ненавязчивого хмельного ветерка.

Она оказалась в одной компании с человеком, у которого тоже больше ничего не происходит. Ни развода, ни примирения… Еще один кандидат для поступления на работу в глобальную корпорацию, которой не существует. Настоящий кандидат. В отличие от другого, ненастоящего, несуществующего. Но от которого теперь зависело все в ее собственной жизни… Просто сама жизнь. Какую бы крутую суперохрану ни выставлял сейчас босс к дверям этого клуба или в дверям ее квартиры.

А пока не произошло фатального звонка, можно было делать все, что угодно. Надо позволить себе делать.

Надо просто подойти к нему и посочувствовать. Раз в жизни. Под предлогом хорошего шампанского.

Он нагнулся над столом. Какой-то сложный удар. Какая разница, какой. Все равно не пройдет!

Она подошла к нему и положила руку ему на затылок.

— Олег.

Он оцепенел под ее рукой.

— Слушай меня. У нас, типа, хэдхантеров, есть такой кошмар. У нас на фирме это называется "кандидат съел билет".

Он распрямился под ее рукой. Приставил кий к столу и повернулся к ней.

Она так и держала его за затылок. Сейчас он никуда не денется из-под ее руки.