Из груди девушки начали вырваться хриплые стоны, а из глаз брызнули слезы боли и страха.

— Жаль очень, но ты хоть жива, — заметил тихо Мирон, опуская печальный взор на мертвую бабку и присев к ней на корточки. Он приложил руку к горлу старухи, отмечая на ее лице глубокие кровавые раны от когтей чудовища. Она была мертва.

— А Людмилу вашу… — пролепетала Настя в ужасе, и судорожно закрыла ладонями рот, и как-то нервно затряслась вся, вперив в Сабурова ненормальный взор. — Он с собой уволок…

— Чего? — оторопел Мирон, замерев, и диким стремительным взором прошелся по девичьей горнице. В комнате более никого не было.

— Бабушка Василиса у окна в то время стояла. Как щепки из окон вылетели, я вмиг встрепенулась от икон, и выскочила из-за занавеси. Бабушка уже на полу лежала, а этот… в шерсти весь и с волчьей мордой, он вмиг из окна выпрыгнул, даже не увидев меня. А в его руках монахиня Ваша была, в белое покрывало с головой закутанная.

— Что ты лепечешь, девица? — прохрипел глухо Сабуров, холодея до кончиков пальцев ног. Он выпрямился и бросился осматривать горницу, а затем кинулся к разбитым в дребезги ставням на окне. — Зачем ему Людмила? Он же за тобой приходил…

— Говорю же, поменялись мы с ней! — выпалила в истерике Настя, так и сидя на бревенчатом полу и уже тише опустив глаза, словно ей было стыдно, сказала. — Она как узнала, что тяжела я ребеночком, пожалела меня. И сама предложила до выхода из избы надеть мое красное свадебное платье, чтобы ирод то нечистый спутал нас и меня не тронул если что. Он, видимо, и обманулся. Он как выпрыгнул в окно то, я вмиг к окну кинулась. А он чудовище, словно человек, но весь в шерсти и на двух волчьих лапах, стремглав побежал прочь с Людмилой на плече, да тятеньку, да братца Семена лапой так ударил, что они прямо отлетели от него.

Резко обернувшись к девице, Мирон лишь на миг вперил в нее тяжелый угрожающий взор и в следующий миг, запрыгнул на подоконник, и быстро умело выпрыгнул из окна, так же, как несколько минут назад сделал это оборотень с Людмилой на руках. Приземлившись у края огорода и отмечая, что вонь и смрад от грибов – гнилушек уже почти рассеялась, он яростным взором оглядел следы от больших когтистых двух лап, и словно бешеный бросился через огород, следуя по следу оборотня. Приблизившись к низкому покосившемуся забору,

Мирон чуть остановился, отметив пару сломанных досок, и ухватился взором за простирающееся далее поле. Он увидел вдалеке, в конце широкого поля, некое темное существо, которое стремительно приблизилось к лесу, и скрылось среди деревьев. Мирон, умело перебравшись через забор, рьяно устремился по полю стремительным бегом, и уже через несколько минут добежал до леса. В лесу уже почти не различались следы оборотня, ибо густая трава сильно наросла. В обозримом глазу пространстве оборотень – волкодлак не был виден. Но Мирон по инерции сделал еще пятьдесят шагов и остановился, понимая, что без Серого он не отыщет в лесу оборотня. Он трагично осознал, что надо вернуться в посад за псом. Ругая себя за беспечность и непредусмотрительность, молодой человек спустя полчаса вернулся в клокочущем от злости и бешенства настроении в дом Бисеровых, где все домочадцы и ближайшие соседи, а также родственники со стороны жениха, уже собрались во дворе дома, обсуждая печальную ситуацию, которая теперь произошла.

Все мужики громко спорили, размахивая руками, не понимая, как оборотню удалось одурачить их шестерых мужиков, и умыкнуть монахиню прямо у них из-под носа. Мирон едва приблизился к избе Бисеровых, как услышал голос деда Гаврилы, который сидел у дома на завалинке.

— Вот это оборотень – жених! — проскрежетал дед Гаврила. — Настоящий жених. Вон как ему девка нужна была! Всех вас вокруг пальца обвел! Молодец, нечего сказать! И все ваши засады не помогли!

— Что Вы, тятенька, такое говорите то? — спросил старика нервно Игнатий Гаврилович. — Он бабку Василису убил, да девку украл. И где эта девка неведомо!

— Я о том и говорю, что больно сильно ему нужна была девица, что он все ваши засады смел. А девку все равно добыл! — не унимался старик. — Видимо, любит сильно девку то! Хотя и украл не ту. Все бы такие женихи были, девки бы меньше плакали.

— Спасибо Вам, дедушка, на добром слове, — процедил Мирон через зубы, подходя к ним и понимая, что дед прав, и они действительно остались в дураках. Бабка Василиса, которая приходилась теткой матери Насти, была мертва, оборотня они так и не поймали, а Людмила была неизвестно где с этим чудовищем.

— Ты, сынок, не слушай тятеньку, — сказал тихо Бисеров, на ухо Мирону, подходя к нему. — Батюшка то старый уже, давно не в себе, не думает, что мелет.

— Правду он говорит, — хмуро процедил Сабуров. — Только понимать это тяжко очень. Эй, Васятка, ты в порядке? — уже обратился он к брату.

— Да здесь я! — отозвался Василий со стороны колодца.

— Я в лес с Серым, пока не поздно. Ты со мной? — спросил его Мирон.

— Да сейчас, — откликнулся старший Сабуров, пытаясь уже в который раз промыть зудящие красные глаза. — Еще разок глаза оболью, а то жуть как больно. Чуть не ослеп я от этих поганых грибов.

— Погодите, я с вами пойду! — вызвался в помощь брат Насти, Семен. — Тетка Василиса – светлая душа была. За нее, да за девку вашу украденную подсоблю вам парни.

— Добро! — кивнул Мирон.

— И я пойду. Только еще пищаль возьму,  — так же подхватил жених Насти, Михаил.

— Нет! Не ходи милый! — запричитала вмиг Настасья, бросаясь к нему на шею. — Убьет тебя этот оборотень!

— Надо мне пойти, Настасьюшка, — ласково проворковал над девушкой Михаил, обнимая ее. — Отпусти меня, яхонтовая моя, — уже как-то просяще добавил он.

Поморщившись, Мирон мрачно бросил взор на эту слащавую картину, подумав про себя, какой же это мужик, который у бабы разрешения в поход пойти спрашивает. Однако, дед Гаврила, словно прочитав его мысли, уже громко произнес:

— Видать у Вас в семье Михайло в сарафане ходить будет. Да у тебя Настька разрешения на все спрашивать. Воевать, али нет? А то вдруг скажешь, чтоб с ворогом не бился, а при юбке твоей сиднем сидел.

Слова деда явно задели Михаила и он, отцепив Настю от себя, выпалил:

— Все я иду. Надо ужо покончить с этим нечистым,

Окинув жениха и невесту странным мрачным взором, Мирон, устремился в горницу за бердышом, через плечо бросив:

— Через четверть часа выходим!

9.5

Итак, спустя немного времени, Сабуровы, Семен Бисеров, Михаил и его брат Данил устремились в сторону леса, куда вел их Серый по следу оборотня. Сначала Серый довольно рьяно бежал по лесу, и молодые люди следовали по двое друг за другом и держали вполне быстрый темп. Спустя час, пес начал то и дело терять след, но все равно, упорно находил его. Все это тревожное время, пока они следовали за Серым, в голове Мирона пульсировала только одна мысль – успеть добраться до оборотня до того, пока не стало слишком поздно. Молодой человек гнал от себя страшные мысли о возможной расправе над монахиней, ибо эти думы приводили его существо в неистовое мучительное расстройство. Он пытался взять себя в руки и не поддаться панике, как учил их в критических ситуациях, старец Добран. И только железной волей внушал себе, что с девушкой все в порядке, и они успеют освободить ее, пока она была еще жива. Мирон понимал, если он поддастся малодушию, и своим трагичным сумбурным думам, то это будет провал их похода на оборотня. Он прекрасно знал, что только человек с холодной головой, который держит свои эмоции и чувства под контролем разума, может победить и преодолеть самого сильного ворога, и разрешить любую трудность, будь она даже невыполнима.