Первой была девушка. Стройная, на вид ей было около двадцати пяти. Волосы цвета воронова крыла свалялись и патлами падали на посиневшее от побоев лицо. Руки были стянуты впереди пластиковыми наручниками и слегка опухли, намечался отек. Одета журналистка была в остатки какого-то черного туристского костюма с утеплителем, добротного, но уже рваного. Во многих местах просвечивало голое, в кровоподтеках и ссадинах тело. Глядя в землю, она стояла, чуть покачиваясь (скорее всего, легкое сотрясение мозга), а духи, распаляя себя, тыкали жертву стволами автоматов с примкнутыми штык-ножами. Потом девушку повалили на землю и стали насиловать по очереди. Пленница уже не вырывалась, видимо, шоковое состояние просто не давало ей понять, что происходит.

Смотреть на это было неприятно, но ничего не поделаешь – пока я был бессилен. По командной частоте, голосом, передал новый план действий. Теперь мы с Андроном берем этих джигитов у костра, а Буревестник командует зачисткой. Но пока не найдем груз, шуметь бессмысленно: как ни жаль пленных, но их спасение не является первостепенной задачей, кроме того, неудачливые журналюги сильно избиты и замедлят скорость отхода. Ввяжемся в затяжной бой, израсходуем боекомплект и потом сами подставим задницы духам у костра, только тогда они будут не так нежны: попутно всех пленных нарежут тонкими ломтиками.

Девушку увели, главный дух снова хлопнул в ладоши, и привели парня. Теперь сценарий был иной: по его походке я понял, что жаркого духовского секса он еще не пробовал, хотя его и били, но скорее для острастки. Девушке повезло меньше, что самоочевидно: беззащитная белая женщина может раздразнить любого, что уж говорить о кучке озверевших от сидения на болоте здоровых и диких моджахедов. Мне приходилось видеть, как подобные им насильничали и своих же мусульман, так что различий ни для кого не делалось. Старые законы шариата принимали на войне довольно причудливые формы и толковались, как ни странно это прозвучит, с восточным же лукавством. Воину во время джихада многое прощалось, но право творить насилие над единоверцами они присвоили себе сами, лишь успокаивая ошметки совести.

Парня подвели к главарю и, пнув под колени, бросили на землю. Дух с видимым усилием перешел на русский язык, но старался говорить правильно, минимально коверкая слова. Мы с радистом были всего в десятке метров и слышали все прекрасно.

– Ти в плену у непобедимых муджахедов, кафир[49]. Зачем ти сюда приходил, смотрел?

– Мы… я… – парню крепко дали по морде, слова он выговаривал с трудом, – пришел снимать научно-популярный фильм для ВВС, мы не шпионим за вами и вообще шли на «Росток»…

Дух коротко, без замаха ткнул журналиста прикладом LR-300 в солнечное сплетение, и парень повалился на землю ничком, только успев хрюкнуть.

– Молчат! Ти врешь. Твой проводник сказал, что ведет вас на болота. Даже неверный говорит правдиво, когда ему режут яйца. Говори, кито послал тебя, свиння! Или я сам отрежу тебе уши, эта будит тиольки для начала, чтобы ти не осквернял мои уши враньем. Потом Саид, – дух кивнул на невысокого бородатого моджахеда с АКМ, вытертый местами до белизны металл ствольной коробки которого был замотан тряпками, – срежет с тебя штаны и…

– Н… не надо!

– Мольчи, кафир! Или, клянусь Пророком, отрежу сначала твой лживый язык!..

На самом деле от парня они не хотели получить никаких сведений, все, что нужно, духи уже вытянули из проводников. Без них эта парочка охотников за жареными фактами так далеко бы не забралась. Задачей духов было сломить волю и без того ошалевших от страха и унижений пленников, подавить последние остатки разума, убить волю к сопротивлению. Со стороны это покажется бессмысленным проявлением садизма, но такой способ обработки позволяет ослабить контроль за жертвой. Человек в подобном состоянии думает только о том, чтобы его перестали бить и насиловать, какое уж там мыслить о побеге. Как опытные «овцеводы», духи понимали, что несломленного пленника труднее охранять – нужны постоянная бдительность и внимание. Но ведь есть еще куча всяких других дел. Поэтому пленных сначала прощупывают, выискивают слабые места и ломают психологически, нанося увечья, не сильно влияющие на товарный вид (если все-таки договорятся с родственниками или работодателями жертвы о выкупе) или работоспособность.

Журналист, а как выяснилось, это был вольнонаемный оператор, или стрингер, как их еще называют, визжал как резаный, хотя его пока только стращали. Парня пробило на словесные излияния, и чего он только духам не обещал, вплоть до дарственной на свою квартиру, только чтобы его отпустили домой, в Москву. Про девушку, которая не проронила ни звука, когда ее избивали и насиловали, он не вспоминал. Все его существо вопило только об одном: «Спасите меня!» Духи гоготали, а один уже начал распускать шнуровку на комбезе, его примеру последовали еще двое приятелей.

– Ну все, сын свинни! – заговорил главарь. – Твоя херня нам надоела, будешь делать то, что ты привык у себя в Москве. Тибе не привыкат подставлят очка. Синимите с него штаны.

– Не-е-е!.. – Лицо стрингера сделалось совсем белым, и он на карачках пополз чуть ли не в самое кострище. – Не наддо-о-о!..

Журналиста поймали, сноровисто прижали к земле и вывернули связанные руки вверх. Почти ласково придерживая коленом, разрезали добротные натовские штаны сзади и приступили к тому, что обещали. Собственно, прелюдия создавалась именно ради этого момента, духам было неинтересно насильничать, не заведя себя морально.

В наушнике пискнуло тоновое сообщение, я махнул рукой Андрону – это был сигнал приготовиться, и маякнул снайперам, давая добро на поражение выбранных целей. Ждать целый час бессмысленно, а вот с главным духом надо бы свести знакомство. Западло заключалось в том, что в лагере я не ощутил присутствия пленного алхимика. Две из шести палаток были пусты, и, судя по докладам, в лагере находились только двенадцать человек. Пятерых не хватало, и я, кажется, понял, где их найду. Ситуация существенно осложнилась, в очередной раз ломая план операции. Работать по лагерю следовало немедленно.

Первыми, как и предполагалось, легли патрульные «чехи». Андрон и я синхронно положили обоих практически незаметно для занятых приятным остальных духов. Мой удачно «уронился» в трясину и ушел в болотную жижу без следа. Только легкий плеск выдал падение, но никто этого не заметил. Андронов клиент упал на твердую почву, за пределами освещенного круга, поэтому тоже пока не привлек внимания. Как сработали Норд и Серхио, мне видно не было, но на командной частоте поступил сигнал, что все цели нейтрализованы и идет передислокация на высоты. Я дал «добро», кинул к группе у костра «зорьку», предупредив своих сигналом «вспышка». Ослепленные духи, потеряв ориентацию в пространстве, не смогли оказать сопротивления. Четверо сидевших у костра были нейтрализованы людьми Якоба почти одновременно, а главарь обездвижен двумя ранениями в правую, «рабочую» руку и верхнюю треть бедра левой ноги. Такое ранение не является смертельным, но разносторонние повреждения конечностей мешают жертве оказывать слаженное и эффективное сопротивление. Дух в спущенных штанах откатился от журналиста, которого теперь уже никто не держал, боль не давала главарю орать, поэтому он только тихо подвывал. Еще четверых нашли спящими в палатках на западной стороне лагеря и пристрелили во сне.