Попробуй купи нас за доллар двадцать?! Не на такого напал! Надавали тебе по мордасам — признаю, неправы были, извинимся. Но и ты не борзей. Заплачено.

— Все верно. Только вот странность, — не успокаивался Золотов, — например, последний аукцион проводился в течение всего десяти минут. И именно в эти десять минут случился сетевой сбой, когда на площадку нельзя было выйти ни по проводному, ни по мобильному интернету. А в прошлом году и того любопытней — в названиях некоторых препаратов латинская буква «а» заменялась на русскую. И ваши конкуренты просто не могли найти площадку. Поисковик не давал ответа! Наверно, это тоже не к тебе, да?

Да чего он привязался?! Все ведь согласовано! Может, дяде позвонить на всякий случай?

— У нас перебои с сетью постоянно. А с буквами — просто опечатка.

Да! Другого ответа Вячеслав Андреевич и не ожидал. Все подготовлено, все вызубрено, все предусмотрено… Кроме одного. У сотрудника Следственного комитета сегодня немножко поменялась ориентация. В хорошем смысле этого слова.

Нет, паренек, не умоешь ты меня.

Он нагнулся к самому лицу Лузина. Так, что почувствовал вонь французской туалетной воды.

— В результате этой опечатки твоя контора умыкнула у государства четырнадцать миллионов рублей денег. Нормальный бизнес, а? На больных-то людях.

— По закону все чисто. До запятой, — спокойно парировал племянник.

Он твердо решил, что сразу по выходе из кабинета позвонит дяде — пусть на место поставят этого зарвавшегося москвича. Кем себя здесь возомнил?

— Запятую проглядеть можно. Смотря как проверять. И что искать. Вроде без крика и рукоприкладства, а результат налицо. Вернее, на лице.

Побледнел боров, пальчики задрожали. Получается, получается!

— А чего вы ко мне привязались? — не выдержал Вадик, открывая последний козырь. — Я, как и вы, математику люблю, а не сочинения. Особенно число пи. Так что ничего вы не найдете. Забиться могу. А за кабак — извините, со всеми бывает. Промашка вышла. Но, заметьте, не с моей стороны, а с вашей. Не с теми людьми знакомство завели.

Ах, вот как! Я еще и виноват… Вы что ж, козлы, совсем страх потеряли? Или думаете, ото всего откупиться можно?!

Деньги?!

А зачем тебе, Слава, деньги? У тебя же все уже есть. Больше-то зачем?

Глупый вопрос. Вон хотя бы Жанне на дизайнерские курсы. Или на…

Момент… А ты не забыл, как в студенчестве макаронам был рад? И счастлив был, молод, здоров. И глаза не прятал. А теперь, чуть припугни — руки трясутся. Переодеваешься, машины меняешь, от каждого звонка вздрагиваешь. Ты что, Слава, разведчик? И что внукам расскажешь? Про разведку? Если, конечно, будут у тебя внуки.

Выбирай… Деньги очень нужны, чего уж тут лукавить, но… Как много спрятано в этих двух буквах.

Золотов молчал так долго, что Лузин чуть успокоился. Напрасно.

— Нет, голубь. Не люблю я математику, не повезло вам. Одному тебе признаюсь — у меня по математике в школе трояк был. Я гуманитарий. И огорчил ты меня серьезно, — майор Фейк горделиво выпрямился за столом. — Поэтому для начала возбуждаю уголовное дело. Полномочия есть. Кроме того, выношу постановление на обыск у тебя дома и в офисе.

Вадик, намеревавшийся почесать затылок, остановился на полпути. «Че?» — читался немой вопрос в его немигающих глазах.

— Имею право, — добавил максимально жестко Вячеслав Андреевич, — а ты прямо сейчас отправляешься в изолятор. Пока на сорок восемь часов. С последующим арестом. С судьей местным я вопрос решу, не волнуйся. Про всяких папочек, дядюшек, тетушек забудь, никто тебя не вытащит… Это не девушек за волосы таскать.

Лузин, разумеется, в ноги не упал, молить о пощаде не стал. Тут же выдвинул версию происходящего:

— Ты что, из-за писачки?

— Нет, — жестко пояснил Золотов. — Это потому, что из-за таких вот хреновых бизнесменов моя мать по четыре месяца в году в больнице лежит.

— А может, ты сынок хреновый?

Занесенный кулак Золотова застыл в воздухе. Лузин рефлекторно поставил блок. Но нет. Все будет по закону. Ну или почти все. Кулак опустился на трубку прямого телефона.

— Конвой сюда! Быстро! И подготовьте камеру!

— Я законы не хуже вас знаю, — ухмыльнулся Вадик, до конца не веря в серьезность положения. — Для задержания основания нужны. А у вас их нет. И не будет.

— Найду.

А про мать-то, блин, он угадал. Давненько Вячеслав Андреевич ей не звонил. А она ведь не знает, где он.

Дежурный офицер, выслушав приказ москвича, осторожно положил трубку и рысью помчался к руководству. Руководство же в лице майора полиции Ильичева уговаривало оперуполномоченного романтика Федорова подружиться с представителем Следственного комитета:

— …Познакомься, посидеть предложи, выпить. Установи с ним контакт. Так, скажем, неофициальный.

— Зачем еще?

Мелкому романтику совершенно не хотелось контактировать с соперником. Тот Настю по кустам целует, взятки берет, а ты с ним дружи и делай вид, что все нормально?

— Ну как — зачем? Чтобы в курсе быть: что планирует, чего от него ждать. Он сюда не на рыбалку приехал.

— Да деньги возьмет и отвалит.

— А вдруг честный? — высказало невероятное предположение руководство.

— Ага, честный! Вы видели, кто его сюда привез?

Тему раскрыть не удалось. Дверь кабинета распахнулась одновременно со стуком в нее. Бледнолицый дежурный. Тяжелая одышка.

— Москвич камеру просит. И конвой. У него Лузин младший сейчас.

Интересный поворот. Ильичев с Федоровым вопросительно переглянулись.

Конвой. Легко сказать. Кто пойдет? Да никто.

— Ты пойдешь, — Ильичев посмотрел на романтика, словно командир, отправляющий бойца на неминуемую смерть, — и держи меня в курсе.

Дима, в принципе, был не против. Лузин — личный враг. И не так важно, кто в данный момент защелкнет ему на запястьях кандалы. Москвич или марсианин.

Взяв с собой молодого, пока еще не разбирающегося в политике сержанта, Федоров поспешил в тринадцатый кабинет. Терзало любопытство. Неужели по деньгам не договорились? В честность и неподкупность следака он не верил. Что-то другое тут. Скорее всего, для блезиру, для отвода глаз. Мол, смотрите, какой я правильный — дело возбудил, человека задержал. Только что такое задержание? Сорок восемь часов в изоляторе. И всё! Если не предъявить обвинение. А обвинение никто не предъявит.

Предположение косвенно подтвердилось.

— Этого в камеру. Через два часа вынесу постановление о задержании, — Золотов кивнул в сторону младшего Лузина, сидевшего с выражением лица ветерана социалистического труда, попавшего на концерт «Металлики».