– Он требует, чтобы я вернулась назад. В ближайшую же полночь. Наши ученые заметили сильное снижение каких-то импульсов в портале. Простите, ваше сиятельство, я ничего в этом не понимаю. Он пишет, что если я не вернусь сейчас, то позже у меня уже может не быть такой возможности. Они полагают, что портал может исчезнуть так же внезапно, как и появился.

Граф с шумом опускается в кресло, промокает лоб платком.

– И что вы намерены делать, сударыня?

Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос. Хотя, возможно, как раз сейчас мне проще принять решение.

– Думаю, я должна возвращаться. Благодарю вас за гостеприимство, граф, за вашу помощь и вашу доброту. Я рада, что познакомилась с вами и всегда буду вспоминать вас и вашу супругу с теплотой.

При мысли о том, как мне придется поступить с Сюзанной, меня бросает в дрожь. Она никогда не поймет, почему я уехала не попрощавшись. Но теперь хотя бы она сможет объяснить это моим раненым сердцем. Она будет думать, что я сбежала не от нее, а от его величества. И как женщина женщину меня простит.

– Но, может быть, вам всё-таки стоит поехать в Алар? – предлагает граф. – Поговорить с его величеством. Вы так много сделали для Тодории, что он обязан вас выслушать.

Но я возражаю:

– А зачем? Встречаться с ним – только бередить свои раны. Я не смогу сказать ему правду. А если мы вдруг помиримся, то покинуть Тодорию мне будет еще тяжелее.

Месье Амбуаз смотрит на меня как-то странно:

– Но надо ли вам вообще возвращаться туда, сударыня? Мне казалось, вам нравится у нас. Тодория – отличная страна, разве не так?

Он во многом прав, этот славный месье Амбуаз. Мне и самой не раз приходили в голову подобные мысли.

Там, в двадцать первом веке, у меня не осталось никого, кроме тети Руфины. Конечно, она расстроится, если я не вернусь. Но я могу послать ей письмо – по крайней мере, этой ночью.

Я уже привыкла к Тодории и к их сиятельствам, и к принцессе Луизе. Да-да, и к Рейнару, что бы я про него сейчас не думала. И если бы я получила письмо днем ранее, я ответила бы Вересову отказом. Даже зная, что Тодории суждено исчезнуть.

– Пообещайте, граф, что выполните то, о чём я вас попрошу, не задавая вопросов. Я не имею права рассказывать это, но и промолчать не могу. Вы говорили, что у Сюзанны есть небольшое поместье во Франции. Уезжайте туда! И предупредите его величество, что оставаться в Аларе небезопасно. Пусть он позаботится и о своей семье, и о своих подданных. Город будет разрушен землетрясением через несколько месяцев.

Граф бледнеет и судорожно кивает несколько раз.

– Значит, вы уже приняли решение?

– Да, – как ни странно, мой ответ звучит почти спокойно.

Я не могу остаться в Тодории, превратившись в отверженную фаворитку. Это было бы слишком больно. Я не готова признать право Рейнара на игру чьими бы то ни было чувствами. Я выросла в обществе, где в Конституцию заложено равенство прав человека – даже того человека, который не является королем.

– А что же я скажу Сюзанне? – граф снова хватается за платок.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство, – подбадриваю я его. – Сегодня за ужином я намекну графине, что хочу вернуться в Америку. Конечно, столь поспешный отъезд ее удивит, но, думаю, вы сумеете убедить ее, что подобная импульсивность свойственна американцам.

– Мне будет жаль расстаться с вами, сударыня, – по щеке его сиятельства катится слеза, и я бросаюсь к нему и сжимаю его дрожащую руку.

Так мы и плачем вместе до тех пор, пока в дверь кабинета не стучится камердинер.

– Простите, ваше сиятельство, что вынужден вас побеспокоить, но на кухне сейчас находится раненая женщина, которая настаивает на разговоре с ее светлостью.

Мы с графом переглядываемся.

– Кто она? – спрашивает он. – Она назвала свое имя?

– Никак нет, ваше сиятельство. Она отказывается говорить с кем бы то ни было, кроме ее светлости. Но позвольте заметить, выглядит она неважно. И смею вас уверить, она не дворянка, из простых. Сказала еще, что пришла пешком из самого Алара.

На кухню мы почти бежим. Я теряюсь в догадках. Кто мог прийти ко мне из столицы? И почему эта гостья ранена?

Слуги расступаются при нашем появлении, и я вижу лежащую на полу женщину. Ее волосы спутаны, а яркое платье пропитано кровью.

– Я всё-таки добралась к вам, сударыня! – на меня со странной смесью торжества и боли смотрят зеленые глаза мадам Легран.

– Мадам Легран? – я пребываю в таком ужасе, что не нахожу в себе сил, чтобы приблизиться к гостье и хоть как-то ей помочь.

К ней вообще никто не приближается – слуги, как и месье Амбуаз, предпочитают держаться в стороне. И только когда она чуть слышно просит пить, я, наконец, сбрасываю с себя оцепенение.

Хватаю со стола деревянную кружку, зачерпываю ею воду из стоящей у дверей бочки и, опустившись на колени, подношу к бледным, растрескавшимся губам мадам Легран.

– Помогите его величеству, ваша светлость! – ее голос начинает звучать чуть громче и ровнее. – Ему не справиться без вас.

Прежде, чем я успеваю сообразить, о чём она говорит, граф командует:

– Оставьте нас здесь одних! Немедленно!

Слуги торопливо удаляются. Камердинер выходит из кухни последним и закрывает за собой дверь.

– Вы как всегда осторожны, ваше сиятельство, – по губам мадам Легран пробегает усмешка. – Но на сей раз я вполне это одобряю.

Я бросаю на графа тревожный взгляд.

– Прошу вас, отправьте кого-нибудь за доктором. Вы же видите – ей нужна помощь. И попросите принести теплой воды и кусок ткани – нужно перевязать рану.

Мадам Легран слегка касается меня, и я вздрагиваю – ее рука холодна как лед.

– Не нужно, сударыня. Никакой доктор не сможет мне помочь. Мы только потратим время. А мне так много нужно вам рассказать.

Она говорит с таким трудом, что и я, и граф понимаем – счет идет на минуты.

– Тодория обречена, ваша светлость! Я еще надеялась, что ей удастся спастись, но нет! Алар обезумел. На улицах и площадях – тысячи сошедших с ума людей.

– Алар? – выкрикивает граф. – О чём вы говорите, сударыня? Я был там несколько дней назад, и город был уже спокоен. Эпидемия оспы пошла на спад.

Из горла женщины вырывается то ли смех, то ли стон.

– Вы правы, сударь. Алару опасна не оспа. Вышедшие на улицы толпы волнует не болезнь, а кое-что пострашней. Эти люди вышли на охоту.

Мы с месье Амбуазом переглядываемся. Не сомневаюсь – ему, как и мне, кажется, что мадам Легран сошла с ума.

– Вот как, сударыня? – осторожно уточняет он. – И на кого же они изволят охотиться?