уровень» [Kristal, 2010, p. 758 f.]

49

Попытки обойтись без инфляции, используя так называемую политику доходов, приводили к разным результатам. Наиболее успешными в этом отношении оказывались страны, в которых профсоюзам и работодателям удалось найти общий корпоративистский знаменатель в рамках государственной политики стабилизации: работодателям предлагались приемлемые договоренности по сдерживанию роста заработной платы, а профсоюзам – компенсации (на тот момент – немонетарные) в форме права регламентировать деятельность организации или совершенствовать будущее пенсионное обеспечение для ныне работающих. Политика доходов была излюбленной темой сравнительной политологии и институциональной экономики в 1970-х годах (для погружения в проблематику см. ра боты: [Flanagan, Ulman, 1971; Flanagan et al., 1971]). Как свидетельствуют многочисленные работы того периода, темпы инфляции, отраженные в институциональной структуре национальной экономики, зависят не только от режима формирования заработной платы, но и от положения эмиссионного банка. Самая низкая инфляция была в Западной Германии – система переговоров по вопросам заработной платы была здесь в высшей степени централизованной, а независимый от правительства центральный банк еще в середине 1970-х годов предвосхитил монетаристскую экономическую политику, впоследствии взятую на вооружение в Соединенных Штатах и Великобритании [Scharpf, 1991]. Но вопреки или, быть может, как раз благодаря этой ситуации Гельмут Шмидт, кандидат от Социал-демократической партии Германии, смог в 1976 г. провести избирательную кампанию под лозунгом «Лучше пять процентов инфляции, чем пять процентов безработицы». Оборотной стороной стабильности валюты стало то, что в Германии государственный долг начал расти раньше, чем где бы то ни было; ниже мы еще вернемся к этому вопросу. Бундесбанк – центральный эмиссионный банк, который не позволял федеральному правительству контролировать объем денежной массы и тем самым косвенно принуждал его к поддержанию определенного уровня занятости, сохранению легитимности проводимой им политики, а также легитимности рыночной экономики, – в последующие годы стал образцом для центральных банков других европейских стран, включая Францию в период Миттерана, а позже и для Европейского центрального банка. Ставшие особенно заметными к 1970-м годам национальные институциональные различия послужили отправной точкой сначала для работ по корпоративизму, а затем – для работ по теме «разнообразия видов капитализма» [Streeck, 2006].

50

В 1970-х годах эксперты сходились в том, что инфляция вредит, в основном, собственникам финансовых активов, но при этом улучшает позицию рабочего класса в системе распределения – во всяком случае, до тех пор, когда это не мешает инвестированию. Однако в действительности так происходит самое позднее тогда, когда возникающая неопределенность по поводу цен и ценовых отношений становится чрезмерной для инвесторов [Hayek, 1967 (1950)]. Тогда решение проблемы легитимации становится причиной проблемы воспроизводства – иными словами, успешная социальная интеграция порождает кризис системной интеграции (в том смысле, в каком говорит об этом Д. Локвуд [Lockwood, 1964]), который, в свою очередь, может стать новым кризисом социальной интеграции и заново поднять старые проблемы легитимации.

51

В этом смысле наиболее драматическими и символически важными переломными моментами стали ликвидация профсоюза авиадиспетчеров Рональдом Рейганом в 1981 г. и победа Маргарет Тэтчер над шахтерским профсоюзом в 1984 г.

52

На рис. 1.6 я опустил данные по Италии: в 1970-х годах здесь было очень много забастовок, и, если поместить их на график, то тренд по другим странам будет неразличим. Но и в Италии после 1980 г. наблюдается резкое снижение забастовочной активности.

53

В 1991 г. Клинтон одержал победу на президентских выборах, проведя кампанию под лозунгом против «двойного дефицита» (и в торговом балансе, и в федеральном бюджете), который достался в наследство от его предшественников Рейгана и Дж. Буша-старшего.

54

Рис. 1.1 наглядно показывает: то, что я обозначил бы как первый этап консолидации бюджета, никак нельзя назвать провальным. Исключение здесь составляет Германия, которая в тот момент несла расходы по объединению страны, проходившему, как и обещал Коль, без повышения налогов.

55

В 1990-е годы под влиянием политических событий и при финансовой поддержке правительств появилось много работ, которые с позиций институциональной экономики пытались найти ответ на вопрос о том, как с помощью «реформ» демократических институтов можно было бы сдержать или устранить наблюдавшуюся в богатых демократиях тенденцию к росту долга [Molander, 2000; Poterba, von Hagen, 1999; Strauch, von Hagen, 2000].

56

По поводу Швеции см.: [Mehrtens, 2013].

57

Страны, о которых идет речь, в начале структурных изменений на волне перехода к «экономике услуг» тоже выиграли от роста нерегулируемых финансовых рынков. В 1990-х годах Уолл-стрит в США и лондонский Сити стали важнейшими отраслями экономики и крупнейшими налогоплательщиками. В Соединенных Штатах до кризиса 2008 г. около 45 % прибыли корпораций относилось к финансовому сектору, в то время как в начале 1980-х годов этот показатель не превышал 20 % [Krippner, 2011, p. 33]. О масштабах перераспределения в пользу финансового сектора и ресурсодобывающих отраслей см.: [Tomaskovic-Devey, Lin, 2011].

58

На рис. 1.7 показаны четыре страны, в которых компенсационный эффект проявился особенно отчетливо. Примечательно, что к этой группе относится и Швеция (наряду с другими скандинавскими странами).

59

Среди наиболее заметных имен – Юджин Фама (автор гипотезы эффективного рынка), Мертон Г. Миллер (соавтор теоремы Модильяни – Миллера), Гарри Марковиц, Роберт Мертон, Майрон Шоулз и Фишер Блэк. Большинство из них преподавали в Чикагском университете и стали лауреатами Нобелевской премии по экономике, вручаемой Центральным банком Швеции.

60

Эта проблема проявилась со всей очевидностью летом 2012 г. в ходе обсуждения мероприятий ЕС по спасению испанских банков. Двойственная природа денег – одновременно как частной собственности и общественного института, – разумеется, намного старше [Ingham, 2004]; она лежит в основе загадочной природы капитализма [Graeber, 2011], непостижимой даже для тех, кто зависит от прибыли.

61

Об особенностях закредитованности немецких домохозяйств см. диссертацию Даниэля Мертенса: [Mertens, 2013].

62

Инфляция, государственный долг и закредитованность населения необязательно приводят к кризису. Рост номинальной заработной платы в ожидании повышения производительности в будущем может производить эффект кнута, приводя к росту производительности на самом деле; государственный долг может финансировать инвестиции в рост, что приводит к сокращению и обесцениванию долга, а кредиты могут приблизить достижение желаемого уровня благосостояния, и впоследствии он действительно будет достигнут. Во всех трех случаях результат зависит от реакции собственников инвестиционного капитала: если