– О, очень мило с твоей стороны подмести своими юбками пол в коридоре, дриада, – заметил Павиан, показавшийся из-за поворота.

Кстати, а ведь долго его не было. Часа три ­– так точно.

Но руку мне эльф все-таки протянул, помог встать, и даже принялся отряхивать. На что я нетерпеливо махнула рукой:

– Она что-нибудь вспомнила? Надеюсь, все это время вы про бабушку мою говорили?

– Как же! – закатил глаза под потолок эльф и бухнулся в кресло, предварительно плеснув себе полный стакан вина из черешни. – Ты воистину монстр, дриада. Сама царица артроплевр Сольрис – ничтожество рядом с тобой! Мне пришлось провожать ее с работы до ее покоя – а живет она, между прочим, в подвале неподалеку от кафедры некромантии, представляешь? Все это время она пыталась затащить меня к себе, а я упорно сопротивлялся.

– Значит, ты ничего не выяснил? – устало спросила я.

– То есть, ты считаешь, что я просто так претерпел этакие мучения? – оскорбился эльф. – Просто так, чтобы вернуться ни с чем, да? Хорошенького же ты обо мне мнения! Очень оскорбительное отношение, даже прямо не знаю, стоит тебе что-то рассказывать, или нет…

– Или да! – рявкнула я, сама от себя такого не ожидая.

Ну вот, сейчас чувствительный эльф еще хуже оскорбится, и точно ничего не расскажет… Он ведь просто хотел, чтоб я повосхищалась им, похвалила, а я… А у меня не осталось на это сил.

– М-да, видать серьезно тебя приперло, – совсем другим, чужим и серьезным голосом сказал Павиан. – Ладно, в общем, так. Эту литографию действительно делала Брюнгильда – на ней студенческий клуб «Таинственное крыло» в полном составе. Запечатлеть клуб попросила твоя бабка, президент клуба. Для истории. Брюнгильда сразу ее вспомнила, как только ты показала литографию, но она в целом не любит дриад, считая их противными, легкомысленными и несерьезными созданиями. Так она охарактеризовала и твою бабку, и тебя. Поэтому ее, очевидно, и запомнила. Ну и еще потому, что она была дружна с молодой ректорессой Готени. Но вот этого вампира, про которого тебе так приспичило узнать, Брюнгильда помнит лучше всех. И знаешь, почему? Потому что это Ховар Готени, предыдущий ректор.

– Ховар Готени? – повторила я, совершенно сбитая с толку. – Предыдущий ректор?

– Абсолютно верно, предыдущий ректор Академии Крылатых и… муж ректорессы Готени, – кивнул Павиан. – Но тут-то, на литографии, он, понятное дело, молодой, и еще ректором не стал. И мужем Хельги Готени, соответственно, тоже. Я его, между прочим, помню, именно он меня и собеседовал, когда я устраивался на работу. Неудивительно, что я его сразу тут не узнал – уж очень он за прошедшие годы изменился.

– Но что стало с ним? Каким образом на пост пришла ректоресса Готени?

– Все очень просто, дриада. Ховар Готени умер, а его жена унаследовала эту должность. Я присутствовал на его похоронах – они были очень пышными.

– Как умер? Не может быть!

– Умер, – отрезал эльф, глотнув рубинового напитка. – И, по словам нагессы, которая помнит его молодость, Ховар никогда не проявлял интереса к твоей бабке. Они с Хельгой начали встречаться чуть ли не с первого курса и сразу же поженились. Он до последнего любил ее. А то, что он на литографии смотрит на твою бабульку, это просто так вышло. Литография – это случайный образ и случайная магия. А не заказной портрет. А теперь, будь добра, оставь меня, дриада. Я потратил сегодня много сил и желаю отдохнуть.  

Убито поблагодарив эльфа, я вышла за дверь.

Моя единственная ниточка растаяла в руках. Единственная зацепка оказалась пустышкой.

Это не Ховар подарил бабуле монетку. Да и была ли она вообще?

В любом случае, искать ее сейчас в академии – что искать иголку в стоге сена. Я попыталась, но у меня ничего не вышло. Может быть, я бы попробовала еще какие-то варианты, постаралась что-то выяснить, вынюхать, но…

Но времени у меня не осталось.

А значит, осталось только одно.

В предрассветных сумерках я шла к преподавательскому корпусу.

Шла, постоянно оглядываясь. Хотя, кто меня мог заметить в такое раннее утро?

Разве что Похититель Яйца, который сегодня ночью снова совершил свое черное дело. Дело в том, что когда я проходила мимо статуи легендарных брата с сестрой, то увидела, что Заветное Яйцо снова отсутствует на своем месте. Несмотря на все ловушки профессора Тональ…

Впрочем, думаю, вряд ли этот ловкий вор захотел раскрыть мне свою личность. Так что бояться его смысла не было. Зачем он все-таки крадет яйца у статуй? Наверное, шутки ради. Ему все равно, что красть, просто гордится, что его до сих пор не поймали.

Впереди показалось крыльцо величественного строения с крылатыми кариатидами… Не в пример шикарнее обычных корпусов, где жили студенты.

Что я делаю? Куда я иду? Ведь это позор, позор навсегда...

Но это единственный выход. Последний шанс, который доступен мне.

Приблизившись к крыльцу, я посмотрела на окна покоев проректора Аэлмара и выдохнула.

Интересно, спит дракон или нет? По идее, конечно, в такой час должен был бы. Но что-то подсказывает мне, что проректор бодрствует.

Хотя…

Какая мне сейчас разница?

Я получше перехватила свои немудреные вещи: саквояж и мешок с травами и прошла мимо корпуса. Путь мой лежал к пропускному пункту в академию. 

А точнее, к площади перед ней.

Бдительный орк на выходе очень бдительно и удачно для меня дремал, привалившись к решетке ворот – поэтому я положила заранее приготовленные листья сон-древа обратно в мешочек. Не пригодятся.

Студентам не воспрещалось выходить из академии ночью. Но я не хотела, чтобы кто-то видел, как я это делаю.

Я уходила навсегда. И никаких следов оставить не должна была.

Как мы заранее и договорились с отцом через Ерина, который являлся в академию в полюбившем образе рокового красавчика (благо, хоть проректор его не увидел!), в неприметном переулке неподалеку меня ожидала карета.

Прежде, чем ступить на подножку, я в последний раз оглянулась на позолоченные шпили замка.

В сердце точно что-то кольнуло.

И с неожиданным сожалением я поняла, что привыкла к этому месту…

Несмотря на изначально совершенно иную цель поступления, сейчас я бы с удовольствием продолжила здесь учиться.

Пришлось бросить все, все…

Жаль, что по-другому нельзя.

Я не справилась. Не нашла бабушкин артефакт. И уж лучше бы я стала женой Туни, чем любовницей Аэлмара. Я бы не приняла унизительную роль от мужчины, который мне… Которого я…

К которому я испытывала то, в чем боялась признаться даже самой себе.