Туманова, которое нашел ранее в его кабинете. Вчитываясь в него Чех бледнел на глазах, потом уронил бумагу на пол и выдохнув перегаром попросил его расстрелять. Значит, я угадал. Макаров был пока неизвестно где, а под его именем в наших тылах теперь действовал Туманов. Не став тратить время на чтение морали и выволочку Чеха, я заметил лишь, что слухи о его организационных способностях несколько преувеличены, и комендантом быть ему пока рано. После чего взял под командование комендантский взвод и ускоренным маршем двинулся назад, в Троицкое. Не успел.

Еще на подъезде к селу было заметно оживление на улицах и дым на месте поповского дома. Галопом влетев село, подскакал к пожарищу (от дома уже ничего не осталось), и увидел обгоревшие и изуродованные тела четырёх своих бойцов, аккуратно выложенных в ряд на подтаявшем снегу. Пятый был пьян, видимо от счастья, что в нужный момент оказался за пулеметом и поэтому остался живым. Не на долго. Я расстрелял его лично, на глазах жителей и комендантского взвода, за грубое нарушение дисциплины и не исполнение поставленной задачи. Успел выцепить из разбегающейся толпы старосту и тут же, в поповском дворе провёл допрос.

Выяснил следующее. Накануне вечером в селе неожиданно началась стрельба, вслед за винтовочными выстрелами раздались пулемётные очереди, после чего все жители попрятались в подпольях, от греха подальше. Когда всё стихло, староста по долгу службы выбрался на улицу, осмотреться. Увидел пламя над поповским подворьем, крикнул всем бежать на пожар и первым оказался у полыхающего дома. После пожара в доме нашли тела троих моих бойцов, и двое были на звоннице (один из которых тоже был убит, а второй всё ещё сидел рядом с пулемётом и не хотел спускаться). Потушить ничего уже не смогли, следили лишь за тем, чтобы от искры не занялись соседние постройки. К ночи дом и сарай сгорели до тла. Утром начали разбирать пожарище, собрали тела убитых, а тут и мы подскакали. Вот всё, что рассказал староста. Судя по прыгающим губам и затравленному взгляду он не врал. Но на что мне его честность, если в так тщательно расставленную мной сеть не попалось ничего, кроме трупов моих же бойцов? Старосту шлёпнул тут же, уложив рядом с остальными телами. На улице к этому моменту уже не было ни души, кроме притихшего комендантского взвода. Построив бойцов я отдал приказ сжечь село, а оказывающих сопротивление жителей расстреливать на месте. Сам отправился на звонницу храма, где обнаружил покорёженный упавшим колоколом пулемёт, и наблюдал за тем, как село начинало полыхать со всех сторон. Совсем скоро его полностью заволокло дымом, в котором изредка звучали одиночные выстрелы, как хлопки черепицы на пожаре. Завершив карательные мероприятия, я попытался определить, в какой стороне сейчас находится Туманов (у него были документы Макарова), но ничего не вышло – рамками я его не обнаружил. Попробовал хоть что-то выяснить по следам, во множестве имеющимся в окрестностях села, однако и тут потерпел неудачу – после первого снегопада осадков больше не было, и следов за это время набралось очень много, поди разбери кто какой след оставил. В общем, в этот раз переиграл меня Туманов на моём же собственном поле, так сказать (ещё одна монетка в копилку личного счёта к нему, не знаю даже, как он расплачиваться станет). В конце концов я совершенно отрешился от происходящего, и бушующих в горящем селе страстей и эмоций: что было, то прошло, и полностью переключился на ставшим важным сейчас для меня вопрос – а где Поручик?

Если Туманов пользуется его документами и формой, то наверняка сам Макаров ограничен в свободе передвижения. Не говорю убит, потому как это, повторю, я бы почувствовал. Но представить, что Поручик находится на свободе, и не может найти способ оповестить меня о том, что Туманов его переиграл и использует его личину – не мог. Не такой человек Макаров, старая школа, проигрывать умеет, но игру ведёт до самого конца. Так куда, черт его побери совсем, он подевался? Это первое. И второе, самое интересное – что теперь знает Макаров про обоз, после общения с Тумановым? Пока же, как это ни прискорбно, придётся считать Поручика пропавшим без вести, что меня конечно же не устраивало – не люблю неопределённости.

Стало очевидным, что найти Поручика я смогу только двигаясь назад, по следу Туманова. Я осознавал, что сейчас мне крайне не хватает толковых и хватких оперативников, для работы на местности. Вернулся в Бугульму, и телеграфом затребовал от Глеба в своё подчинение трёх специалистов нашего ведомства.

Случайный пленник

(Туманов)

До деревни, на окраине которой путеводной звездочкой тлел огонёк в окне крайней избы, он добрался не быстро. Шёл не торопясь, привыкая к динамичному движению взамен осторожного пещерного перемещения, от которого осталось исключительно желание никогда больше не спускаться под землю. Сначала осторожно сошёл лесом с отлогого холма в более стылую низину, и двигался вдоль оказавшегося внизу ручья, полем, до самой деревни. На подходе остановился и какое-то время внимательно слушал ночь: изредка в разных сторонах спящей деревни полаивали собаки, что ему не понравилось. Ветер был западный, встречный, нёс устойчивый запах тёплого жилья, сырой шерсти и хлеба. Расслабляющие запахи покоя, но было ощущение неправильности этого и желание не заходить в деревню, обойти её стороной. Противиться интуиции он не стал, зашагал вдоль околицы забирая к северу, стараясь двигаться по стерне, и не оставлять лишних следов. Деревня оказалась неожиданно большой, с выселками, на которые он вышел. Основная часть деревни была на склоне холмов, ещё ниже. Решив дождаться светлого времени, он нашел большой стог свежего сена и глубоко зарылся в него, наслаждаясь душистым запахом и обволакивающим теплом. Не заметил, как задремал.

Проснулся от топота ног и голосов.

– Тута ён, говорю тебе! Сам видел, как сюды смырнул…

Снаружи было уже светло, утро. И слишком людно. Осторожно раздвинув сено, он обнаружил прямо напротив себя вооружённого мосинкой человека, лет двадцати, в шинели и обмотках, с солдатской папахой на голове. Давно не бритый, неопрятный, без погон. Ну, почти как он сам. Целясь прямо в Туманова, тот азартно крикнул в сторону:

– От он! А ну, выходь!

С разных сторон к стогу приблизились ещё трое, их он рассмотрел, когда спокойно выбирался из тёплого лежбища, которое так некстати его разморило. В голенищах сапог у него были спрятаны документы изъятые у Макарова, с ними он мог не переживать за