Он погасил сигару и сунул окурок в карман. В этот момент из дома появилась Аксель, в джинсах и свитере, с выбившимися из-под фуражки волосами. Она сбежала с крыльца, остановилась перед табло, где против имени лошади было помечено имя всадника, потом подошла к Констану.

— Перед тем как они отправятся, я должна с ними поговорить. Пусть подойдут.

— Выйдите все во двор! — прокричал Констан зычным голосом. — И закройте двери!

Жестом он подал ученикам знак собраться около Аксель.

— Сходи и за теми, кто сейчас в большом дворе.

Он поспешно удалился, погруженный в свои дела, а молодые люди подошли к Аксель. Ожидая, пока команда будет в полном сборе, она отвела Ромена в сторону и поблагодарила его за то, что он помогал в ее отсутствие в работе конюшни.

— С Макассаром все в порядке? — спросила она, заговорщицки подмигнув.

— Он в самой лучшей форме.

— У меня на него далеко идущие планы, и ты в них тоже входишь.

Таким образом она дала понять, что Ромен продолжит выступать на этом коне на скачках, включая состязания очень высокого уровня, к которым она готовила Макассара. Для молодого человека, который опасался, что пригласят ведущего жокея со стороны, это было огромным продвижением, и он покраснел от удовольствия.

— Не стало бы хуже к началу сезона! — предупредил он.

Аксель покачала головой и повернулась к ожидавшим ученикам.

— Хочу сказать несколько слов относительно нашего общего будущего, — с уверенностью начала она. — Кончина моего деда — серьезный удар для конюшни. Это был тренер, не имевший себе равных, и всем нам будет его не хватать. Может быть, некоторые владельцы заберут от нас своих лошадей, но это не страшно, потому что на их место придут другие. Думаю, что за эти несколько лет я успешно прошла через многие испытания, я не новичок и, полагаю, имею право на ваше доверие.

Раздался одобрительный шепот, вызвавший у нее довольную улыбку. Ожидая, пока наступит тишина, она огляделась и увидела, что подошел Антонен. Он был без английской трости. Он протиснулся между учениками и занял место рядом с ней.

— Надеюсь, Антонен хорошо исполнял свои временные обязанности? — спросила она.

Раздались одобрительные возгласы и смех, и она тепло обратилась к нему:

— Большое тебе спасибо! И поскорее возвращайся в седло!

Потом она подчеркнуто сменила место и оперлась о дверь помещения для седел, оставив его среди остальных. Аксель стремилась показать, что отныне она — единственная хозяйка, и ни Антонен, ни кто-то другой не будет играть при ней сколько-нибудь привилегированной роли.

— Мы привыкли работать вместе, — снова заговорила она, — и не станем ничего менять. Констан — первый конюх, я ваш тренер. Но если кто-то из вас решит уйти, удерживать не стану. В Мезон-Лаффите много конюшен, но и учеников тоже немало!

Снова раздался смех, еще более непринужденный.

— Если ни у кого нет вопросов… По коням!

Группа рассеялась, каждый направился к своему стойлу.

— Ты действительно не хочешь, чтобы я помогал тебе? — процедил сквозь зубы Антонен.

Он был задет. Аксель знала это, но не могла себе позволить ни малейшей слабости.

— Чего я не хочу, — очень тихо ответила она, — так это смешения жанров. Ты не должен вырастать за моей спиной, когда я обращаюсь к подчиненным.

— Частью которых я являюсь?

— Да! У тебя с нами контракт, помнишь?

Бледный от гнева, он воздержался от ответа и отвернулся.

— Антонен, подожди!

Никто не обращал на них внимания, большинство всадников выводило коней из стойл, тем не менее Аксель еще более понизила голос.

— Пойми меня правильно! Начиная с сегодняшнего дня, я буду тащить всю эту громадину на своих плечах, и даже если меня это страшит, людей я должна подбодрить.

— Они не выглядят испуганными!

— Посмотрим. Все не так просто, и ты знаешь это не хуже меня.

Констан подсадил последнего ученика в седло и прокричал:

— На дорожку!

Оставив Антонена, Аксель в несколько шагов достигла выхода. Она устроилась там, где имел обыкновение останавливать свою коляску Бен, чтобы видеть проходящих скакунов.

— Кристоф, подпруга… Линда, подтяни стремена, сейчас будем работать в темпе… Черт возьми, Грег, ты что, чистил своего коня в темноте? А, вот и Федерал-Экспресс, но почему-то чересчур возбужденный!

У нее для каждого находилось слово, пока не подошел Макассар, которого Ромен остановил, чтобы она могла его приласкать.

— Езжай во главе, я догоню вас на дорожке.

Уже занялся день: из-за ее обращения к подчиненным привычное расписание нарушилось. Закинув голову, она посмотрела на небо молочного цвета, что предвещало хорошую погоду. Через несколько минут в помещении тренировочного центра соберутся коллеги, чтобы выразить ей соболезнование. Некоторые будут искренне опечалены, другие — обрадованы мыслью о возможном закате конюшни Монтгомери. В мире скачек конкуренция была жесткой, и нельзя было рассчитывать на снисхождение. Аксель следовало как можно скорее показать, что смерть Бенедикта не означает, что освободилась ниша, которую можно занять.

Она решительно сунула руки в карманы.

* * *

Ксавье больше не мог ждать и пришел к Аксель в тот же день после обеда. Первое, что он сделал, обнаружив ее в архивной комнате, где она работала среди разбросанных бумаг, это обнял и молча прижал к себе.

— Я много думала о тебе, — сказала она через мгновение. — Там порой бывало трудно…

Она не стала ничего рассказывать, не имея ни малейшего желания говорить о похоронах, о боли всей семьи.

— Мне нужны бумаги Бена, чтобы понять, какие выбросить, а какие сохранить. Я только что была у него в спальне. Я никогда не заходила туда, он допускал к себе исключительно госпожу Маршан. Он не хотел, чтобы его видели иначе как полностью одетым и сидящим в кресле.

Она умолкла, вспомнив о коляске с широкими шинами, созданной специально, чтобы передвигаться по песчаным аллеям тренировочного центра, которая, наверное, до сих пор стоит в помещении для седел, там, где обычно находилась, когда Бен был в Англии. Надо попросить Констана, чтобы ее убрали.

— Короче говоря, — снова заговорила она, — в его спальне оказался конверт, привлекший мое внимание. Он был прилеплен скотчем к зеркалу, и на нем было указано мое имя. А внутри — адрес нотариуса в Париже. И больше ничего, ни одного слова, ни единого… Наверное, он был прав, я и так достаточно плакала.

— Это ваш семейный нотариус?

— Нет. Я не знаю этой нотариальной конторы, но позвонила туда, и все подтвердилось: завещание Бена действительно у них. Они будут заниматься наследством, о нем объявят позже, а пока им нужно передать кучу бумаг. Вот почему здесь еще больший беспорядок, чем обычно!