Нандалее обнаружила уступ. Далеко под собой она увидела скользящего на ветру орла с расправленными крыльями. Она стала наблюдать за его полетом. Постепенно гнев ее угасал. Если бы она только могла парить бок о бок с ним... Он представлял собой цель, в которую легко попасть, летел медленно, не изменяя направления. Может быть, шагах в семистах от нее. Даже если бы у нее с собой был лук, она никогда не стала бы стрелять в него. Если он рухнет вниз, его нельзя будет найти между скал. Если она убивала зверя, то ради того, чтобы использовать шкуру, перья или мясо. Она никогда не убивала никого только ради того, чтобы попробовать, сумеет ли она попасть.

При мысли об охоте гнев окончательно оставил ее. Она вздохнула глубже, отчетливее осознала все, что ее окружало. Она знала, насколько сильно ветер может сбить с курса стрелу на расстоянии семи сотен шагов. Почувствовала прохладное дыхание снега, лежавшего на макушках деревьев. Почувствовала запах одинокой горной сосны, которая должна была стоять где-то за пределами ее поля зрения. Все это она приняла в себя, по-настоящему не концентрируясь ни на чем. В точности так же, как на охоте.

Нандалее закрыла глаза и представила себе траекторию полета орла. Ветер, трепавший длинные внешние перья его крыльев. Завихрения воздуха неподалеку от скальной иглы, мимо которой он вскоре пролетит. Она подняла правую руку и вытянула указательный палец.

Она знала, где находится птица. Могла чувствовать ее. Она воспринимала все. Эльфийка указала на нее пальцем. Он медленно следовал за полетом. Она хотела открыть глаза, когда вдруг ее пронизал свет. Пылающие линии, похоже, соединявшиеся где-то за ее лбом. Она видела, несмотря на то что глаза ее были закрыты. Она видела мир таким, каким показал его ей дракон, пронизанный магической паутиной. Зачарованная, она открыла глаза. Очарование нарушилось. Она увидела орла и горы. И больше ничего.

Нандалее снова закрыла глаза и не удивилась, оказавшись в темноте.

Как бы там ни было, это был первый шаг. Может быть, мысли об охоте — это ее ключ? Может быть, она умеет таким образом становиться единым целым с миром и чувствовать его тайны, скрытые от всех, кто может видеть только обычным зрением?

Абир Аташ чувствовал себя очень сильным и предприимчивым, чего не бывало уже давно. Буквально пронизанным силой. Это дар богов, в этом жрец был уверен. Не Львиноголового. Этот девантар был главным богом Арама, наставником бессмертного Аарона. Ему возносилось бесчисленное множество молитв. Но были еще молитвы крылатому солнцу, символу всех девантаров, и святилища остальных богов, таких как крылатая Ишта из Лувии или Человек-вепрь, которого иногда видели в горах. Неустанного бродягу, навещавшего все крупные человеческие народы.

— Ну же, стучи! — Абир оперся на посох, знак его ранга верховного священнослужителя. — Чего ты ждешь, Барнаба? — Молодой жрец был сыном верховного священнослужителя Нари, старого товарища, с которым он делился всеми тайнами и тревогами. Мальчик обладал большой сообразительностью и, что было еще важнее, он понимал, что в интересах храма иногда просто необходимо ходить необычными тропами.

Дверь, перед которой они стояли, была покрыта красным лаком и оббита широкими бронзовыми полосками. Несколько надменно для преуспевшего раба, подумал Абир Аташ. Он был практически уверен в том, что Датамеса сейчас нет в Золотом городе. Он не показывался при дворе. А он наверняка пришел бы туда...

Дверь открылась, и обритый налысо домашний раб испуганно уставился на них. Неожиданный визит жрецов мог возвещать о приближающейся беде — или о попытке собрать пожертвования.

— Твой господин обещал одолжить мне свой паланкин с носильщиками, — приказным тоном заявил Абир Аташ. — Я пришел сюда за паланкином. Сейчас!

— Я совсем ничего об этом не знаю... — Было очевидно, что раб растерян.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Да, почтенный Абир Аташ. Я...

— Ты хочешь послать меня обратно во дворец Акшу, чтобы я принес тебе письменный приказ господина? Ты ведь знаешь, что я дружен с гофмейстером Датамесом!

— Прошу тебя, почтеннейший... Прошу, входи. Конечно, я не подвергал твои слова сомнению. Мне просто нужно приказать позвать носильщиков. Они обычно находятся не в доме, — он указал на просторную нишу рядом с дверью, где пестрый ковер и шелковые подушки прямо-таки располагали немного отдохнуть. Небольшой фонтан источал прохладу в этот душный день. Стену украшал рельеф, изображавший дарителей, стоявших на коленях перед бессмертным Аароном. Не очень скромное указание на то, что владелец этого дворца близок к бессмертному. Абир засопел. Чего еще ждать от поднявшегося до таких высот раба? Датамес любил пестрые одежды. У него были золотистого цвета волосы, бороду он не носил, что придавало ему женственный вид. Может быть, его кастрировали? С такими мужчинами частенько случалось, что борода у них не росла.

— Я был бы рад, если бы ты поторопился. Как там тебя зовут?

— Обалит, почтенный. Я заведую этим домом в отсутствие моего господина Датамеса.

Абир опустился на одну из подушек.

— Прекрасно, Обалит. Тогда порадуй меня и поспеши.

Раб сжал губы. В его взгляде читался гнев. Не сказав ни слова, он поспешил прочь.

— Это было не слишком резко? — спросил Барнаба.

Жрец удивленно поглядел на юного священнослужителя.

— Это же чернь. Если от них чего-то хочешь, то нужно говорить четко. Его господина здесь нет; он вполне мог отказать нам в паланкине. А так он не осмелится.

Мальчик почесал свою короткую бородку. Не очень жреческий жест. Это скорее приличествует писарю, чем обладающему властью человеку. От этого его придется отучать, подумал Абир, и откинулся на подушки. От ткани исходил приятный аромат ванили. Датамес знал, как придать домам особую нотку.

Верховный священнослужитель окинул холл взглядом. Сцены настенных рельефов — не считая изображения даров приносящих — были подобраны с умом. Фигуры тщательно вырисованы и разукрашены. Небольшой двор, на который открывался вид из холла, был хорошо ухожен.

— Я по-прежнему не совсем понимаю, — не отставал Барнаба, но Абир оборвал его на полуслове, подзывая мальчика вплотную к себе.

— У стен здесь могут быть уши, — раздраженно прошептал он. — Никогда не говори о важных вещах в чужом доме! И не нужно сейчас замолкать, переведи разговор на какую-нибудь отвлеченную тему!

— Сегодня утром я смотрел на эту убийцу. На труп. Она жуткая. Она не разлагается. Она... Она по-прежнему хорошо выглядит.

Абир на миг закрыл глаза. Эта тема — тоже не самый лучший выбор. Но он не сможет помешать тому, что в городе скоро пойдут слухи об убийце. Поэтому можно поговорить и об этом.

— Что ты знаешь об эльфах, мальчик?

— Они насквозь пропитаны злобой. Все они прокляты. Эльфы созданы для того, чтобы нести нам несчастье. Однако иногда, очень редко, их можно перехитрить и стать богатым и счастливым.