Любой фанатизм, как стремление неизменно следовать прописанным канонам и идеалам, приводит к агрессии – против тех, кто этих канонов и идеалов придерживаться не хочет.

Ну, а если бы вожди идеологии (любой) поставили её «под» экономику, подчинили бы свою любимую идеологию реальной жизни, то есть экономике, – что тогда?.. Тогда экономика неизбежно растворила бы ядерную суть идеологии, оставив от неё только внешнюю оболочку. Как это было в Италии времён Савонаролы – везде, кроме Флоренции. Там даже попы, которым идеология запрещала вступать в брак и заниматься сексом, имели детей, вкусно питались и жили в своё удовольствие. К великому неудовольствию Савонаролы! И эта великолепная праздничная эпоха, когда процветала экономика, а значит, творили художники, ученые, скульпторы, поэты и писатели, называлась эпохой Возрождения. Само слово уже вполне характеризует творческий и миролюбивый потенциал этого времени. Ах, если бы не Савонарола и не внешние губительные обстоятельства в виде смуты и войны, которые позволили ему захватить власть во Флоренции!..

Флорентийцы поверили, что войну им наслал господь за их грехи, и только потому послушались безумного монаха, заставлявшего их отказываться от развлечений и тихих радостей жизни. Когда-то этот монах с его речами был одним из развлечений горожан, на которое они ходили, чтобы поиспытывать разные эмоции, всласть поплакать над своей грешной жизнью и потом жить дальше по-прежнему. А теперь он вдруг стал реальным руководителем жизни в городе. Не они теперь руководили своей жизнью, а он. В здоровой экономической ситуации такого бы не случилось. Но экономику подкосила война. А довершил экономический крах Савонарола. И не только потому, что экономика без развлечений сильно уменьшается в размерах (невостребованными оказываются целые группы товаров). Но и по другой причине…

Поскольку, как все диктаторы, бесноватый монах заботился о жизни народа в меру своего (а не их) понимания того, как должны жить люди, Савонарола начал проводить частично социалистическую политику. Социалистическая политика – это когда власти пекутся не о доходах, а о расходах – поэтому начались бесплатные раздачи еды бедным, кроме того Савонарола велел давать бедным беспроцентные кредиты. То есть деньги по его повелению теперь для голытьбы вообще ничего не стоили и доставались беднякам даром. Разумеется, никакая экономика вынести социалистических экспериментов не может, поскольку это есть прямое разрушение экономики, её разорение.

В общем, не выдержав безгрешной божественности, экономика некогда богатой Флоренции рухнула, поставив город на грань голода, что не могло не вызвать недовольства горожан. Которое усугублялось религиозным террором и казнями без суда и следствия тех людей, на кого указывал палец Савонаролы.

Отряды штурмовиков Савонаролы носились по городу, они могли ворваться в любой дом, чтобы проверить, нравственно ли живут его обитатели, по божьим заповедям или нет, не грешат ли. Это была настоящая полиция нравов! Они изымали у горожан лютни, скрипки, духи, книги нерелигиозного содержания и даже настольные игры – ибо люди, по мысли Савонаролы, должны были не развлекаться, а неустанно молиться и думать о боге.

Давно уже не проводились в городе маскарады и карнавалы. Их сменили мрачные, заунывные религиозные процессии со слезами и молитвенными воплями. А вместо развлечений – мрачные костры, где горели флейты, шахматы, книги и люди.

В конце концов кончилось тем, чем и должно было кончиться. Любовь толпы вспышечна и переменчива. И очень часто тех, от речей кого они приходили в экстатический плаксивый восторг, люди потом столь же резко и с той же силой начинают ненавидеть, стоит только ещё больше ухудшиться экономической обстановке. Тот, кто на виду, тот, кто руководит, тот и становится виноват в глазах толпы. В войне. В чуме. В бедности…

При этом возненавидел своего пастыря не только народ. Но и его церковное руководство. Потому как руководство – тоже люди и тоже хотят жить хорошо, а не по религии. А тут такой пример нехороший! Фанатик! Подкупить высокой должностью вождя религиозной революции не удалось, он оказался идейным, а не продажным, что всегда хуже и для самого деятеля, и для окружающих. Жизнь многообразна, жестким правилам не поддаётся, и она сильнее любого упёртого идиота, не понимающего, что такое компромисс и гибкость. Потому негибких жизнь ломает.

Савонарола был казнён собственной конторой – церковью. И во время казни те люди, которые его ещё недавно боготворили, теперь злобно проклинали. Потому что, как сказал один из киногероев, «К людя2 м нужно относиться мягше, а на вопросы смотреть ширше». А Савонарола к людя2 м был жёсток…

Идеология никогда не должна превалировать над живой практикой бытия, то есть над экономикой, которая по сути своей представляет постоянные ежесекундные замеры человеческих желаний и выгод через обменные акты. Начинаешь нарушать ткань жизни, вставляя в колесо экономики палки своих любимых доктрин и установок, – либо тебя сломает, либо экономику. В случае с Савонаролой сначала он доломал экономику, а потом был раздавлен её обломками.

Марширующая по улицам идеология – это всегда кровь. А экономика – это противоположность идеологии, экономика безыдейна, поскольку у неё нет головы, набитой идеями, и потому гуманна, ведь она основана на добровольном обмене и взаимодействии людей друг с другом по согласию.

И это понятно: в городском, образованном обществе разные люди не могут разделять одну идею в виде государственной идеологии. Даже в более однообразном деревенском (аграрном) обществе и то главенствующая идеология постоянно дробилась на течения и секты, после чего начиналась вражда.

Самый гуманный и ненасильственный строй называется либеральным капитализмом, его название происходит от двух слов – «либерализм», то есть свобода, и «капитал», то есть деньги. Свобода и деньги – всё, что надо нормальному человеку в обычной жизни. И лишь немногим упёртым невротикам требуется насаждение своих идей, то есть натягивание своих личных предрассудков на всё общество. Жизнь шире любых идей, и любая, сформулированная словами мысль ограничена и потому представляет собой необоснованный запрет на те или иные действия. Например, один из догматов марксизма запрещал людям «развивать в себе частнособственнические и мелкобуржуазные инстинкты», то есть, говоря простыми словами, обогащаться, жить лучше. Этот аскетичный запрет был чисто идеологическим, и его строго соблюдали, поэтому всё производство в Союзе Советских Социалистических Республик никому из людей не принадлежало, чтобы никто не обогащался. Оно принадлежало только государству. А управляли производством и распределением продукции, конечно же, не рабочие, как грезилось фантазёру Марксу, а чиновники. Они составляли собой особый класс идеологической бюрократии, именуемый партийной номенклатурой.

Социалистическая партийная номенклатура чем-то походила на феодальную аристократию. Например, попав в партийные «аристократы», точнее, в партократы[10], уже невозможно было лишиться этого «титула». Даже проваливший всю работу коммунистический начальник не увольнялся и не разжаловался до простых рабочих. Потому что он был номенклатурой! Его просто передвигали на другую начальственную должность. С поста директора бани на пост директора Дома культуры, например.