Артем приложил горлышко фляги к губам и начал жадно пить, не проливая не единой капли. Когда он закончил и нехотя передал фляжку бегуну, странник задал еще один вопрос.

— Эти резервы, — сказал он, — генераторы. Как они выглядят?

— Как плоские черные кейсы, компактные, но мощные до жути.

— Понятно. — Густав скупо улыбнулся Артему. — Тогда удачи. Очень бы хотели тебе помочь, но раз ты…

— Езжайте. — Артем махнул рукой и повернулся, сразу переключившись на свою работу — искать в наступающей темноте новые тела, которым нужно было воздать последние почести.

Бегун и странник пошли к кораблю, ни разу не посмотрев назад. Оба они понимали, что поступают немного неправильно, бросая этого парня одного. Но он сам не захотел стать для них обузой, решил не быть для них лишним ртом. И они согласились с его несправедливым решением просто потому, что так было удобнее.

Жить становится легче, когда никто не стягивает тебя с рельсов, на которые ты когда-то с превеликим трудом взобрался. Ты сам выбрал свое направление, и подлинного уважения достоин человек, повстречавшийся на твоем пути и принявший это желание и стремление как что-то естественное.

Понял и отошел в сторону. Без обид и претензий. В мире после Большого Взрыва люди зачастую питали благодарность к тем, кто просто не трогал их, не задевал, не мешал существовать. Что уж говорить о тех, кто действительно хотел помочь, дать еды и напиться!

Густав понимал все это. Но какой-то червь в его сознании, крохотными зубками грызущий совесть, не отпускал, лишал покоя.

Артем принялся копать новую яму, когда корабль странника с утробным ревом стартовал с места. По щекам парня текли слезы. Он не боялся умереть, он боялся умерших.

На трассу опускалась теплая летняя ночь.

Густав выставил в окно руку, ловя плотный горячий воздух, и замычал грустную мелодию забытой песни, известной двум людям во всем мире — ему и его отцу, а в наушниках бегуна зазвучала сто двадцать пятая песня:

Нас разрежут на части — и намажут на хлеб,

Нас разрежут на части — и намажут на хлеб,

Коренными зубами разжуют, а потом —

Нас из жопы высрут вон!

Егор Летов, как всегда, актуален.

Город походил на плохо склеенный стеклянный шар, набитый черным пеплом. Осколки зданий утыкались в безоблачное синее небо, светило яркое солнце, но все тут выглядело удручающе черным.

Перебежавшие дорогу две собаки с ободранными боками и жалкими остатками хвостов картину не улучшали.

Дальше проехать по дороге уже не имелось никакого шанса, потому что она была во многих местах взорвана или завалена строительным мусором. Странник знал, что для его корабля близко и далеко — равные понятия и время не играет никакой роли, если нет возможности нормально перебраться из точки «А» в точку «Б», не пробив колеса или не порвав, как восковой слой на заломившей пояснице, и так уже порядком потрепанную защиту днища. Вокруг дороги разрастался лес с просеками, но даже до него не так-то просто было добраться, потому что дорожное полотно лежало на крутой насыпи.

Везде, куда ни кинь взгляд, была для корабля засада. И большой, фигурно вырезанный знак с желтым подсолнухом, у которого время обломало почти все лепестки, гласил: «Дальше пути нет».

Буквы эти, нарисованные розовой краской, внушали доверие. Артем был прав: этот город в новом мире стал пограничьем.

Густав вышел из корабля и сделал несколько шагов вперед, старательно переступая через осколки и ноздреватые, словно тефтели, куски слипшегося щебня. Перед ним зиял широченный открытый канализационный колодец, и странник заглянул туда. На дне блестела мутная вода и белела макушка чьего-то черепа. Наверняка этот кто-то ночью просто не заметил случайной — или специальной? — ловушки. Колесо корабля, попавшее в колодец на хорошей скорости, вряд ли бы выдержало удар.

Странник затянулся электронной сигаретой и выдохнул мятный дым.

— Что будем делать? — спросил подошедший бегун.

Странник вздрогнул от неожиданности, потому что Руслан стоял на руках. Все свое свободное время бегун тратил на тренировки и, даже будучи запертым в кабине корабля, постоянно играл с ножом, разминая пальцы, а затем в течение часа медитировал в салоне, чтобы потом немного позаниматься с гантелями странника. И повторить все в том же порядке.

Густав по-хорошему завидовал его физической форме, хотя разговаривать с пыльными подошвами кроссовок было не очень-то приятно.

— Не знаю, — ответил странник. — Этот город мне совсем не нравится.

— Да уж. Сразу как-то отпугивает.

— Можно попробовать махнуть в объезд. Наверное, большой крюк получится, но по такой дороге, — Густав сделал паузу, — я рисковать своей жизнью и кораблем не хочу. Лучше застрять в грязи или колее, чем попасть под завал или в хренов люк.

— Наверное. — Локти бегуна согнулись, он ловко оттолкнулся и встал на ноги, отирая раскрасневшееся лицо тыльной стороной ладони. — Предлагаю другой вариант.

— Какой же?

— Разделиться. Ты поедешь в объезд, а я пройду через город.

Густав с интересом посмотрел на бегуна:

— Спор?

— Пари!

— И кто выигрывает?

— Кто быстрее доберется до определенной точки.

— Например, до гостиницы, — предложил Густав. — Она находится на выезде из города.

— Идет. — Руслан протянул руку, и странник ее пожал. — Тот, кто придет вторым, всю последующую неделю добывает пропитание для нас обоих.

— Договорились.

Они разбили рукопожатие и залезли в кабину корабля.

— Смотри, — сказал Густав, включая навигатор. — Гостиница «Белый шторм» находится на той стороне, отзывы странников все как один положительные, работает давно, на клиентов.

— Тебе легко сказать «смотри», а как я к ней выйду?

— Найдешь по указателям и по компасу. — Густав указал на наручные часы бегуна. — Включи его.

Пока Руслан тряс рукой, заставляя миниатюрный процессор внутри часов переключить режим с временно́го на пространственный, странник максимально увеличил спутниковую карту города.

— Вот. — Густав ткнул пальцем в точку на экране. — Тут «Белый шторм», тут мы. Запомни направление стрелки компаса относительно носа корабля. Не ошибешься, я думаю. Фотография старая, но эта дорога идет, не прерываясь, через весь город, прямиком к гостинице у реки. Удобно придумано. Дать тебе фору?

— На прямой я сделаю тебя, а когда ты подъедешь к этой забегаловке, я уже буду спать на чистых простынях. Так что касательно времени прибытия победителя поинтересуйся у хозяина гостиницы, я не в состоянии говорить о цифрах во сне.