До этого Геннадий был абсолютно уверен, что испугать его друга не легче, чем железобетонную балку. Хотя и Аптуса можно было понять, поглядев на разгневанного Фракийца. Припомнилось слышанное мельком – о крайней жестокости Максимина Сердитого.

– У меня только шесть легионов, умник! – прорычал гигант. – Первый Фракийский, Первый и Второй Италийские, Четвертый Флавиев, Седьмой и Одиннадцатый Клавдиевы. Только шесть легионов! Ты понял?

– Понял я. Фракиец, я же говорю, что понял! – Аптус не сделал даже попытки освободиться от захвата Максимина. Да он и не сумел бы.

«А я бы смог? – подумал Геннадий. – Интересно, какой болевой порог у этой горы мускулов?»

И все-таки он не мог не восхищаться, глядя на Максимина. Понятно, почему тот считает себя бессмертным. Такие великаны рождаются раз в столетие. Вдобавок природа не поскупилась, и содержимое этой величественной головы – тоже незаурядное. Сыну простого пахаря нужны очень качественные мозги, чтобы выйти в крупнейшие военачальники империи.

– Я думаю, ты понял, – несколько смягчившись, пророкотал Максимин, отпуская Плавтов загривок. – Я, разрази тебя гром, не только твой легат, Аптус, но и Магистр Армии[83], командующий Западной армией, которой августейше повелевается оберегать римские земли от устья Данубия до берегов Ренуса[84]. Все границы: Фракия[85], Мезия, Паннония, Норик[86], Реция[87]– все мои, Аптус.

Плавт присвистнул.

– Мириад молний Юпитера! Шесть легионов! Да он спятил, этот мамкин сынок! Шесть легионов – на тысячу с лишним миль![88]Да при Септимии в одной только Мезии стояло три легиона! Шесть легионов – на весь Данубий! Да тут и десяти не хватит!

– Мне шести довольно! – отрезал Максимин. – Тем более милостивый Август, – Максимин криво усмехнулся, – в очередной раз повелел мне вербовать новобранцев. И у него хватило ума оставить мне мои легионы. Но я хочу быть уверен, что, когда я уйду в Рецию или Фракию, здесь, в Иллирии, в Мезии, найдется кому врезать варварам по зубам. Поэтому Сервий останется в Первом Фракийском, а тебе я даю когорту в Одиннадцатом. Потому что Сервий в Одиннадцатом Клавдиевом не потянет. Хочешь спросить, почему?

– Да нет, – пробормотал Аптус, потирая шею. – Довольно того, что ты так…

– Не справится он потому, – перебил Максимин, проигнорировав реплику Плавта, – что легатом в Одиннадцатом Клавдиевом – благородный Цейоний Дидий Метелл.

– Мохнатая задница Орка! Легатом? Этого осла? Да у него еще в бытность трибуном мозгов было меньше, чем у дождевого червяка!

– Как ты понимаешь, не я его поставил легатом, – рявкнул Максимин. – Зато латиклавием[89]у тебя будет не какой-нибудь сенаторский сынок, а старина Деменций Зима, помнишь его? А прежнего латиклавия Одиннадцатого Петрония Магна я забираю себе. Ты рад?

– Пожалуй, – проворчал Гонорий. – Ослиные уши Зимы и ослиные мозги отпрыска Метеллов…

– Плюс твой ослиный фаллос! – подхватил Максимин. – Я думаю, вы свезете этот груз. Ты очень кстати удрал от варваров, Аптус. Очень вовремя. Я награжу Гельвеция венком[90]. Завтра же распоряжусь.

– Вот это правильно! – одобрил Плавт. – Его корыто подоспело как раз вовремя!

– Согласен. Теперь о твоем друге Черепе… – Максимин повернулся к Геннадию. – Я хотел дать тебе, парень, кентурию во второй когорте у этого любителя сладкого. Там как раз нужен кентурион. Хотел, но не дам. Потому что эта когорта катафрактариев, а в седле ты сидишь, как коза на изгороди.

Черепанов нахмурился. Он полагал, что держится в седле вполне прилично. Вероятно, так и было, если пользоваться мерками двадцать первого столетия.

– Я быстро учусь, – заметил Геннадий.

Легат поглядел на него в упор.

– Допустим, ты прав. Поглядим. Но сейчас ты не годен. Нехорошо, если воины станут смеяться над своим командиром. Или если их командир свалится им под копыта… Но еще хуже, – жестко продолжил он, – что кентурия после этого останется без командира. Я прав?

Черепанов коротко кивнул. Возразить было нечего.

– С другой стороны, Череп, я сказал, что дам тебе кентурию… – задумчиво проговорил командующий. – А если я так сказал, значит, так тому и быть… Кроме того, ты меня заинтересовал, и я хочу поглядеть на тебя в деле. И возможно, лично присмотреть за тобой. Ты горд этим?

Черепанов пожал плечами.

Максимин засмеялся.

– Он был большим вождем у себя на родине, верно, Аптус? Клянусь Юпитером, у него замашки легата!

– Может быть, – согласился Плавт. – Но я доверял ему свою спину. И готов доверить еще раз. Череп мало говорит, но говорит дело. И только позавчера был готов пожертвовать собой ради моей толстой шкуры.