К великому счастью, огромной нож в моих руках не зацепил никого из присутствующих. Кто-то заботливо попытался вытащить меня из торта. Как потом выяснилось, с правой стороны меня ухватил Иван, а слева пришел на помощь все тот же юный стриптизер, выдававший соло на столе. Мужчины одновременно потянули обмякшее тело в разные стороны, но тут же сообразили, что таким образом именинницу им не достать, и разом решили уступить друг другу право моего спасения. Если после первого падения я увязла в приторной массе по самые уши в прямом смысле этого слова, то после того, как меня дружно уронили, голова погрузилась в липкий кондитерский шедевр по самую шею.

Танцор сделал еще одну попытку извлечь меня из плена, но поскользнулся на желейном цветочке, упавшем с торта на пол, вследствие чего грохнулся аккурат поверх меня.

Конечно же, в конце концов, коллективными усилиями нас спасли. Но, удалив с глаз остатки крема и обретя наконец способность видеть, я с ужасом лицезрела, как из-за соседнего столика подхватилась пожилая чернокожая дама. Она в три прискока оказалась рядом и, издав восторженный вопль, лизнула крем на обнаженном плече стриптизера. И тут сработал небезызвестный стадный инстинкт… Прежде чем кто-либо из служащих клуба успел переварить ситуацию, толпа возбужденных клиентов, изрядно подогретых дармовой выпивкой, ринулась к нам, сметая на пути столы, стулья и декорации зала. Если бы охрана заведения не подоспела на помощь, профессионально орудуя резиновыми дубинками, меня и бедного парня наверняка зализали бы до смерти.

По дороге домой Ивану с Борисом пришлось выслушать от меня массу нелестных отзывов. Только таким безответственным типам могла прийти в голову безумная идея устроить для меня сюрприз в стриптиз-клубе. Ко всему еще таксист потребовал с нас дополнительную плату за химчистку салона, перепачканного кремом.

Разбудила меня Лариска в начале девятого утра и велела немедленно собираться.

— Че тебе не спится? — проворчала я, бросив взгляд на часы.

— Вставай немедленно, у нас по плану шопинг!

— Какой, к черту, шопинг, у меня голова раскалывается, и все тело гудит. Смею напомнить, меня вчера едва не затоптала обезумевшая толпа, пока вы вчетвером в сторонке рты поразевали.

— А ты хотела, чтобы еще и мы кинулись тебя затаптывать. Там же куча-мала была, — стала оправдываться подруга.

— Так хоть сегодня имей совесть и дай мне отлежаться, — потребовала я.

— Какое отлежаться? Мы же улетаем послезавтра, а я еще ничего не купила.

Вот барахольщица! Ее багаж, по моим скромным подсчетам, уже и так располнел на пару новых чемоданов. И это называется ничего не купила!

— Никуда я сегодня не поеду, — отрезала я и демонстративно накрыла голову подушкой.

— Ну и дрыхни себе, лежебока! Сама потом обзавидуешься моим обновкам. — Она унеслась, а я издала вздох облегчения: до вечера можно отдыхать спокойно. Раньше Лариска из магазинов ни за что не выберется.

Завтракала я уже в полдень. Затем немного поплескалась в бассейне, приняла пятиминутные солнечные процедуры — дольше под палящими лучами выдержать невозможно — и загрузилась во всемирную паутину. Мой электронный адрес был буквально напичкан посланиями. Приятели, отчаявшиеся до меня дозвониться, забросали поздравлениями через Интернет. Хорошо хоть я заранее догадалась предупредить Марину, и она не будет снимать дома телефонную трубку со вчерашнего дня вплоть до моего возвращения.

В ворохе поздравлений нашлось письмецо и от Оглоедова с Антониной. Помимо стандартных пожеланий всех благ, они сообщили, что дела в компании идут своим чередом, налоговая проверка завершилась, содрав лишь несколько мизерных административных штрафов за мелкие бухгалтерские погрешности. Новых подарочков в виде иных проверяющих инстанций на горизонте пока не видно. В квартиру Антонины уже завезли новую кухню и спальню, а доставку гостиного гарнитура ожидают со дня на день.

На закуску я оставила отчет Марины, из которого следовало, что никаких серьезных происшествий за минувшие сутки не произошло. Отсутствие плохих новостей — само по себе хорошая новость. Может, прав был Генералов, и никто на меня не покушался? Просто какой-то подвыпивший охламон решил таким образом поддать свежего адреналина. Погонял на джипе девку по лесной дороге и полностью удовлетворился. Хорошо бы так оно и было!

На всякий случай я проверила и подпольный электронный адрес, предназначенный для Верещагина. Там меня тоже поджидало послание. Депутат не был особо оригинален и сердечно поздравлял меня с днем рождения — откуда только узнал? — а также настаивал на личной встрече в самом ближайшем будущем. Интересно, что у него за дела ко мне накопились?! Наверняка неспроста решил пренебречь своей предвыборной конспирацией.

Распираемая любопытством, я отписала, что готова увидеться с ним на нейтральной территории в любой вечер, начиная с моего приезда.

Закончив разбирать почту, я подумала, что неплохо бы просмотреть отечественные новости. Отдых отдыхом, но не стоит отставать от жизни. А то вернемся домой и обнаружим военный переворот во главе с доморощенным диктатором. Дурачусь, конечно, но чем черт не шутит?

По счастью, у Бориса на клавиатуре имелся русифицированный шрифт. На сайте новостей информации было немерено. Я ковырнула наш регион, задала интересующий меня временной диапазон и ввела ключевые слова (название нашей компании). Поисковик такое словосочетание не нашел, о чем и доложил мне. Уже прекрасно. На фамилию Серебров реакции тоже не последовало. Стало быть, никто не раскручивает всерьез киселевское дело, иначе бы пресса не удержалась от комментариев. Фамилия Верещагина упоминалась в новостях несколько десятков раз. Я бегло пробежала все заметки и пришла к выводу, что все они не что иное, как пресловутый пиар, организованный предвыборным штабом самого депутата.

Последним словом, которое я вбила в поисковое окошко, был «мост». И тут меня ожидал капитальный облом. Система обнаружила семьдесят восемь объектов. В общем-то это неудивительно, все-таки «мост» имя нарицательное и может использоваться в самых разных вариациях.

Вооружившись терпением, я начала просмотр новостей. Тексты запестрили перед глазами. «…Мост между дружественными славянскими народами…», «…телевизионный мост, соединивший…», «…гражданин Ф. совершил попытку суицида, использовав для этого мост через обводной канал…», «…мост, разрушенный в весеннее половодье на правом притоке…», «…железнодорожный мост требует срочной реконструкции…»

На сорок третьем мосту я начала звереть. Безнадега, нужно бросать это грязное дело. Не с моим зрением сидеть целый день перед монитором. Я уже собралась щелкать мышкой на выход, но мое внимание неожиданно привлекла фотография трехэтажного строения, возникшая на экране компьютера вместе с сорок четвертым мостом. Что-то в этом здании показалось мне смутно знакомым. «…Следствию еще предстоит установить, кому понадобился этот сожженный мост в прошлое…» «Сожженный мост в прошлое» — это, скорее всего, образное выражение, но при чем тут следствие?