– Я хочу сказать, – продолжал он поспешно, – что не каждому по плечу встретиться с врагом лицом к лицу и пронзить его остро заточенным железом, особенно если и тот тоже вооружен. Солдаты сходятся один на один, но их схватка требует времени, и победа в ней достается с трудом. А теперь подумай, как просто поразить многих сразу одним разрывом такой вот «хлопушки».

– Боже милосердный!

– Всегда ли он милосерден? – Хью невесело усмехнулся. – Когда смотришь на поле битвы, сплошь усеянное мертвыми телами, невольно думаешь, что Господь в этот день был не в духе. Страшно подумать, к чему приведут опыты Орландо.

– Нужно как-то помешать ему.

– За этим мы сюда и прибыли, – напомнил Хью.

– Я не имею в виду заговор королевы. Надо, чтобы никто никогда не получил такого оружия!

– Что я слышу! Тебе ли не знать, что невозможно вечно обуздывать тягу человека к новому. Знание по природе своей разрушительно, Филиппа. Рано или поздно черный порошок займет свое место в ряду смертельных игрушек, и войны поднимутся на новую, еще более страшную ступень. Мы не можем этому помешать, можем лишь отсрочить неизбежное. Давай сделаем то, что, в самом деле, зависит только от нас двоих: не дадим королеве Элеоноре свергнуть законного английского монарха.

– Тогда нам нужно поскорее отсюда убраться! – Филиппа вскочила. – Как только король все узнает, он подавит заговор.

– Все не так просто. Помнишь, что сказал лорд Ричард? Королю нужны неопровержимые доказательства вины, которые он сможет обнародовать, иначе на каком основании можно взять под стражу собственную жену? Он и без того оскорбил ее изменой, а если еще и бездоказательно обвинит королеву в измене, это окончательно его опорочит.

– Доказательства? Хм… Как насчет письма королевы леди Клер?

– Письмо можно подделать.

– У тебя есть еще пара «хлопушек».

– Это игрушка, не более того. Нужно захватить то, что рвется в подвале с таким грохотом, что дрожит весь замок.

Вот это будет весомое доказательство!

Филиппа снова опустилась на постель. Судя по ее рассеянному виду, она обдумывала возможный план действий.

– Маргерит де Роше – доверенное лицо королевы – сошла со сцены, значит, эта угроза устранена. Остаются Олдос и Клер.

– Этих можно в расчет не принимать. Убийство им не по плечу.

– Даже если речь идет об их жизни и смерти? За измену грозит костер, ведь так?

– Не обязательно. Мелкую сошку вешают… порой не до смерти. За особо тяжкое преступление против короны приговоренного срезают, пока он еще бьется в петле, потом выпускают ему кишки, четвертуют и, наконец, обезглавливают.

Филиппа осенила себя крестом.

– Король может явить милосердие и заточить преступника пожизненно. Как раз это и ожидает королеву Элеонору, если вина ее будет доказана. После казни архиепископа Бекета король не решится лишить ее жизни.

Филиппа принялась в задумчивости покусывать нижнюю губу. Хью засмотрелся на нее, потом опомнился и мысленно выругал себя.

– Надо снова обшарить подвал, – наконец предложила она.

– Ключи теперь у Олдоса. – Хью поскреб подбородок. – Когда он уснет, я проберусь в его комнату и выкраду их.

– Как? Ты заметил, они висели у него под рубашкой сегодня утром? Значит, он с ними и спит.

– Придумай другой выход.

– Ничего не приходит в голову, – вздохнула Филиппа. – Разве что…

– Нет! – тотчас отрезал Хью.

– Помнится, ты говаривал, что другого пути у меня все равно не будет.

– А ты говорила, что есть сотни способов добиться цели, не торгуя своим телом!

– Сама жизнь доказывает, как сильно я ошибалась. Послушай, Хью! Сегодня вечером я пойду к Олдосу, позволю ему соблазнить меня…

– Страсти Господни!

– …и заставлю снять ключи под тем предлогом, что они мешают. Когда он уснет, я их возьму, и мы проникнем в подвал.

– Я против!

– Думаешь, я очень сильно за? – Филиппа слабо улыбнулась и отложила щетку. – Но ведь мы оба знаем, что другого пути нет.

– Значит, теперь ты уже способна отдаться ему? Даже после того, что у нас было?

Хью не мог оторвать взгляда от кровати – узкой кровати с простым соломенным матрацем, над которой, казалось, витали упоительные воспоминания.

– Да, способна, – тихо ответила Филиппа, перебирая какие-то пузырьки. – Ты сам сказал, что узы любви – это путы, которые делают свободного человека рабом. Если истина в том, что вдвоем мы станем слабее, чем поодиночке, нужно поскорее разорвать эти узы. А что лучше послужит этой цели, чем моя ночь с Олдосом?

Ее отражение в плохоньком зеркале было искаженным и нечетким, и все же Хью сумел уловить так хорошо знакомый ему взгляд умного зверька, который старается перехитрить того, кто загнал его в угол. Он вдруг с пронзительной ясностью понял, что Филиппа вовсе не собирается отдаться Олдосу, что у нее совсем иные намерения – заставить его умолять ее не делать этого и тем самым обнаружить, насколько она ему дорога. Часть его души жаждала поддаться на эту уловку, пойти на поводу, как тогда в Саутуорке, как прошлой ночью, когда она приблизилась к нему нагая и неодолимо прекрасная. А этого не следовало делать. Разумнее было сразу подавить этот душевный порыв, подняться над тяготением плоти. Если бы он знал, что последует за первым шагом к сближению, он никогда бы его не сделал. Можно остаться самим собой, только если не подпускать к себе никого никогда ни при каких условиях. А что теперь? Он увяз в своих чувствах, как муха в патоке!

Но может быть, не все еще потеряно. Сказав, что она теперь способна переспать с Олдосом, Филиппа сама себя загнала в угол.

– Что ж, – сказал Хью, отворачиваясь к окну, – раз так, я еду в Истингем.

– Что?! Ты шутишь!

– Ты же сказала Олдосу, что не ляжешь с ним в постель, пока я здесь. Значит, мне придется покинуть Холторп.

Последовала долгая пауза.

– Пожалуй, я придумаю какой-нибудь другой способ заполучить ключ…

– Какой? – резко спросил Хью, поворачиваясь. – Не важно, насколько серьезной была твоя угроза переспать с этим фигляром, но другого пути в подвал у нас нет. А тебе нет пути к Олдосу, пока я здесь. Вывод – мне пора в дорогу!

– Не уезжай, Хью! – взмолилась Филиппа, глядя на него своими громадными темными глазами. – После двух смертей…

– Маргерит мертва, бояться нечего. Не ты ли сочла страхи Орландо беспочвенными?

– Да, но Олдос и Клер…

– Это шуты гороховые. Куда им покушаться на чужую жизнь!

Филиппа сделала шаг к нему, протянув руку. Хью увернулся от прикосновения и принялся собирать свои пожитки.