Мое зеркало дало трещину. В нем стали исчезать люди. В нем пасмурное небо и однотипные будни. В нем все больше и больше пустых событий, не делающих мою жизнь ярче. В нем я не вижу человека, которого любил, люблю и буду любить всегда. Именно таким я сделал свой мир и, затерявшись в этом зазеркалье, я искал другое отражение, в котором хотел найти иную жизнь, но я заглянул не в то зеркало двадцать второго сентября. Оно было старое, позеленевшее от плесени, с надписью: «Курносик». И сейчас я вижу чужую жизнь, которая давно сгнила и, словно зараза, проникла в мою, сожрав ее изнутри. Есть ли еще шанс что-то исправить? А может, просто разбить его на мелкие осколки?

Я громко смеялся и плакал одновременно – уже не от страха, а оттого, что все свои тридцать три года не понимал простой истины, не видел ничего дальше собственного носа. И только когда мое зеркало вздулось и пошло трещинами, я вдруг понял, куда смотрю.

* * *

Я лежал на полу, слушая дождь, взглядом углубляясь в темноту, а душой – в свет. Пустота во мне была настолько бездонна, что напоминала небо. И оно становилось светлее, словно я снова был в гармонии с природой, – ведь и за окном наступал рассвет. Мне это нравилось.

Шифоньер скрипнул. Мои глаза, привыкшие к темноте, уставились на этот деревянный ящик. Дверь медленно открылась, и нежный розовый свет из распахнутой створки лег на пол и часть стены спальни. Я улыбнулся. Оттуда появилась рука, затем другая, а на пол опустились две ноги. Грациозно, словно белоснежная пантера, из открытой настежь дверцы вышла Она – светлая, чистая, в белой полупрозрачной накидке, едва прикрывающей бедра. Ее волосы словно развевались на ветру, как и тогда в классе, когда я увидел Ее впервые. Она была прекрасна. Мое сердце наполнилось светом. Душа увеличилась в размерах, и ей вмиг стало тесно в теле. Я наконец вдохнул полной грудью, точно на краю огромной скалы, о которую где-то внизу бьются бирюзовые волны океана. Она посмотрела на меня – и в тот же миг я словно делаю шаг, но не падаю вниз, а взлетаю еще выше… Время остановилось.

– Здравствуй, – Ее родной, знакомый до спазма в груди голос!

– Здравствуй, – сипло, еле слышно ответил я.

– Я так скучала по тебе, – Ее голос звучал во мне. Она лишь улыбалась и смотрела глазами, полными любви, а губы оставались неподвижными.

– Я тоже скучал… – Мои слезы придавали растерянности соленый привкус.

– Не нужно плакать. Теперь я рядом.

Я не мог ответить и лишь внимал Ее словам. Мое горло онемело.

– Мне нужно многое рассказать тебе. Прости за то, что ушла так рано. За то, что оставила тебя одного.

– Что ты говоришь? – я плакал навзрыд, еле подбирая слова. – Это ты прости за то, что не ушел вместе с тобой. Мне не нужно было жить без тебя. Я не справился… Не смог защитить…

Любимая подошла и присела рядом, а я, глядя в Ее глаза, все еще не мог поверить, что Она здесь, как и обещала. Нежно прикоснувшись пальцем к моим губам, Она прошептала:

– Тсссс… Ты не смог бы ничего изменить. Все происходит в свое время – не раньше и не позже.

– Почему ты не приходила все это время?

– Потому что ты не был готов.

Я пристально вглядывался в любимые черты.

– А сейчас готов?

Она улыбнулась:

– На этот вопрос сможешь ответить только ты, когда чуть позже я задам его тебе.

– Скажи мне, у нас должен был быть мальчик или девочка? – Я улыбался, глотая слезы, которые невозможно было остановить.

– Наш ребенок не успел родиться на свет и потому безгрешен. Сейчас он вместе со мной на небесах. Это не девочка и не мальчик, это ангел, похожий на тебя и на меня.

– А на кого больше? – Я смеялся, не прекращая плакать.

Она тоже засмеялась:

– Конечно, на тебя!

Я закрыл лицо руками. Во мне плескалось море печали и счастья, трагедии и редкой удачи.

– Ты должен слушать свое сердце. Делай то, что оно велит тебе, потому что все вокруг лишь…

– Зеркало, – всхлипнул я.

– Да, только и всего… – И провела нежной рукой по моим волосам. – Вставай. Мы должны выйти туда. – Она показала в сторону зала.

– Нет, туда нельзя! Там…

– Я знаю, что там. – Она снова коснулась пальцем моих губ, не давая договорить. – Следуй за мной, следуй за своим сердцем и ничего не бойся.

На этот раз шифоньер не казался таким тяжелым. Я с легкостью отодвинул его, и мы прошли в гостиную.

Небо за окном стало чуть светлее. Стали видны контуры домов, которые казались скалами на фоне пасмурного неба. Курносик так же стоял в углу лицом к стене, а собака пристально смотрела на нас из кухни. Мое сердце забилось сильнее.

– Не бойся, – спокойно сказала Она.

– Соседка сказала, что так будет каждую ночь… Она вернулась в свою квартиру.

– Пока я здесь, тебе нечего бояться.

– А что делать с ними? – Я бросил взгляд на Курносика и собаку.

– Они сейчас уйдут так же, как пришли. Открой форточку и входную дверь.

Я сделал так, как Она сказала. Прохладный ветер влетел в квартиру, задевая тюль, похожий на белый флаг, только теперь я был счастлив сдаться.

Оставив входную дверь приоткрытой и вернувшись в гостиную, я обнаружил, что Курносика больше нет. А собака, опустив перевернутую голову, нехотя поплелась вдоль плинтуса за диван.

Сквозняк принес утренний холод, рассеивая духоту и страх. Капли бесконечного дождя рвались в форточку, сталкиваясь друг с другом и разбиваясь на сотни маленьких частиц. Я подошел к Ней:

– Тебе не холодно?

– Ммм… Очень холодно, – Она была кокетлива.

Мы засмеялись, и я обнял Ее.

Мои пальцы помнили Ее кожу – сверхъестественную даже при жизни, гладкую, нежную, похожую на шелк, налитую жизнью. Я жадно впился руками в Ее спину и крепко прижал к себе.

– Мне ничего больше не нужно. Я хочу просто стоять здесь с тобой, просто чувствовать тебя. – Мы коснулись лбами и посмотрели друг другу в глаза. – Это возможно?

Она молчала. Я растерянно кивнул.

– Мы встретимся еще?

Но Она снова не проронила ни слова.

Вдруг послышалась музыка. Неясная мелодия, сыгранная на непонятном музыкальном инструменте. Ее невозможно было уловить и напеть, она звучала где-то близко и в то же время настолько глубоко внутри, что, казалось, ее и вовсе нет.

– Ты слышишь?

– Слышу, – прошептала Она. – Это музыка, которую рождает любовь.

– Ты видела Бога?

– Да. Он безупречен…

– Тогда почему Он забрал тебя?

– Разве можно винить Его в том, что дал мне приблизиться к прекрасному чуточку раньше, чем тебе? – Она сияла. – Разве не ты давал мне самый сладкий кусочек торта? Разве не мне старался сделать жизнь еще лучше?