На следующий день, когда мы сидели вдвоем в освещенной теплым осенним солнцем гостиной отеля, Селия, не откладывая, вернулась к нашему разговору. Я бездельничала, потихоньку подрубая кружева, которые собиралась послать маме в следующей посылке. В глубине души я подозревала, что ей придется еще долго ждать моей работы. Селия имела гораздо более серьезную задачу: она вырезала образцы английской глади по настоящим бордоским выкройкам.

— Я не спала всю ночь, но смогла придумать только один выход, — серьезно сказала Селия.

Я быстро взглянула на нее. Под обычно ясными глазами жены Гарри пролегли темные тени. Я могла поверить, что она не спала всю ночь, встревоженная моей беременностью. Я тоже мало спала сегодня, но это потому, что сначала Гарри разбудил меня около полуночи, томимый острым желанием, а потом мы еще раз занялись любовью на рассвете. Мы еще не надоели друг другу, и я вздрагивала от наслаждения при мысли о ребенке Гарри в моем животе. Я едва заметно улыбнулась, вспомнив, как я пыталась придержать бедра Гарри и смягчить его натиск, охраняя маленькое существо внутри меня.

А Селия, дорогая, маленькая Селия, пока я занималась любовью с ее мужем, мучалась всю ночь, беспокоясь обо мне.

— Я могу придумать только одно решение, — повторила она. — Так как ты вряд ли захочешь довериться своей матери, и тут я прекрасно понимаю тебя, тебе придется провести несколько ближайших месяцев вне дома.

Я кивнула, быстрый ум Селии избавлял меня от долгих и скучных объяснений.

— Я подумала, — продолжала Селия, — наверное, тебе придется написать ей, что ты нездорова и нуждаешься в моем обществе. После этого мы с тобой могли бы поехать в небольшой городок, где-нибудь на водах или на море, и провести там это время. Мы нашли бы какую-нибудь хорошую женщину, и она смотрела бы за тобой до родов и затем могла бы принять ребенка.

Я кивнула, но без особого энтузиазма.

— Как ты добра ко мне, Селия, — благодарно произнесла я. — Ты действительно мне поможешь?

— О, разумеется, — сказала она воодушевленно.

Я с изумлением заметила, что Селия, не пробыв и шести недель замужем, уже готова лгать свекрови и обманывать своего мужа, не колеблясь ни секунды.

— Одно только беспокоит меня в этом плане, — горестно заметила я. — Это судьба маленького невинного создания. Я слышала, что многие из этих женщин не так добры, как кажутся. Иногда они плохо обращаются со своими питомцами и даже убивают их. И хотя это дитя зачато при таких ужасных обстоятельствах, что мне следовало бы ненавидеть его, но оно ни в чем не виновато, Селия. Подумай только об этом бедном создании, возможно, эта маленькая девчушка, малышка-англичаночка, и ей придется расти без семьи и близких, в полном одиночестве и без всякой поддержки.

Селия отложила работу, в глазах ее стояли слезы.

— Бедное дитя! — воскликнула она.

Я предвидела, что мысль об одиноком ребенке растрогает ее, так как это напомнит ей о ее собственном несчастливом детстве.

— Я едва могу согласиться с тем, что мое дитя, твоя племянница, Селия, будет вынуждена расти среди грубых, возможно, недобрых людей, одна в целом мире.

Из глаз Селии полились слезы.

— О, как это несправедливо, если она не будет жить с нами, — импульсивно воскликнула она. — Ты права, Беатрис, грешно отправлять малышку куда-нибудь далеко. Мы должны найти возможность опекать ее. О, если б мы могли поселить ее где-нибудь в деревне.

— О! — Я с ужасом воздела руки к небу. — В нашей деревне! Это все равно что объявить обо всем в газете. Если мы действительно хотим заботиться о ней, воспитать ее как леди, нам следует поместить ее в Вайдекре, с нами. Если б только мы могли сказать, что она сирота каких-нибудь твоих родственников…

— Да, — ответила Селия. — Но моя мама сразу поймет, что это неправда…

Она замолчала, и я дала ей несколько минут на размышление. Затем я постаралась посеять ростки моего плана в ее глупенькой головке.

— Ах, если б это ты ожидала ребенка, Селия, — протянула я. — Как все были бы рады, особенно Гарри. И он бы никогда больше не докучал тебе насчет твоего супружеского долга… И ваше дитя имело бы все самое лучшее в жизни… Если б только это была твоя дочурка, Селия…

Она вздохнула, и я тоже втайне вздохнула с чувством облегчения и радости. Дело сделано.

— Беатрис, послушай, какая мысль пришла мне в голову, — заговорила Селия, задыхаясь от волнения. — Почему бы нам не сказать, что это я ожидаю ребенка? Маленькая крошка будет жить с нами, и я буду заботиться о ней, как если бы она была моим собственным ребенком. Никому даже в голову не придет, что это не так. Я была бы так счастлива, да и ты будешь спасена таким образом. Что ты думаешь об этом? Может это у нас выйти?

Я была изумлена ее смелостью.

— Селия! Это прекрасная мысль, право! — ошеломленно проговорила я. — Я думаю, что это возможно. Мы могли бы остаться здесь до рождения ребенка, а потом привезти ее домой. Можно сказать, что она была зачата в Париже, но просто родилась на месяц раньше. Неужели ты действительно хочешь этого? Может, лучше отдать девочку какой-нибудь пожилой женщине?

Но Селия уже ничего не желала слушать.

— Нет, — решительно ответила она, — я люблю детей и буду особенно любить твоего ребенка, Беатрис. А когда у меня появятся мои собственные дети, она будет играть с ними, мое старшее дитя и такое же любимое, как они. И она никогда, никогда не узнает, что она не моя дочь.

Тут ее голос прервался рыданием, и я поняла, что она вспомнила о своем собственном детстве.

— Я думаю, что у нас все получится, — успокоившись через некоторое время, сказала она. — Я приму твоего ребенка и буду любить его и заботиться о нем, как будто он мой собственный, и никто никогда не узнает, что это неправда.

Я улыбнулась, громадная тяжесть свалилась с моей души. Теперь я могла спокойно смотреть в будущее.

— Очень хорошо, я согласна на твое предложение. — Я наклонилась, и мы расцеловались.

Селия обняла меня за шею, и ее добрые карие глаза пытливо заглянули в мои зеленые очи. Она несла свою честность, скромность, невинность, как носят одеяние из чистейшего шелка. Я же, несравненно более умная, властная и хитрая, встретила с любящей улыбкой ее взгляд.

— Хорошо, — взволнованно продолжала она, — что же мы будем делать теперь?

Я настояла на том, чтобы мы ничего не делали, по крайней мере неделю. Селия не понимала почему, но приняла это как каприз будущей матери и не настаивала ни на чем. Мне же требовалось время, чтобы еще раз обдумать мои планы. Передо мной стояло огромное препятствие, и заключалось оно в необходимости для Селии обманывать Гарри. Я не хотела заставлять ее лгать человеку, которому она обещала свою верность и любовь, не хотела, потому что знала, что врать она будет катастрофически плохо. Чем больше времени они с Гарри проводили вместе, тем крепче становилась связь между ними. Они совершенно не стремились стать любовниками, да и как могло быть иначе при ужасающей фригидности Селии и сексуальной тяге Гарри ко мне. Но их дружба делалась с каждым днем все теплее и теплее. И я совершенно не была уверена, что Селия способна скрыть что-либо от Гарри и уж тем более громоздить одну ложь за другой прямо ему в глаза.