Ракелла схватила Мохандаса за руку и потащила его за собой к ближайшей палате, где находилась тревожная сигнализация.

— Включай тревогу!

Мохандас нажал кнопку на панели. Пронзительный вой сирены нарушил тишину лечебного учреждения.

После этого они бросились ко входу, чтобы успеть запереть двери. Охранники, которые должны были нести здесь службу, исчезли, как только толпа дошла до точки кипения. Фанатики вынесли двери и вломились в здание. Несмотря на все усилия Ракеллы, она ни за что не смогла бы сдержать их напор. Безумцы разбивали окна, проникали в двери, заполняя коридоры и палаты.

Лысая девочка остановилась посреди бушующей толпы, словно око тайфуна разгулявшегося фанатизма. Она внимательно оглядела диагностические аппараты, экраны следящих мониторов и произнесла проникновенным голосом:

— Сложное медицинское оборудование — это злые козни машин, замаскированные под полезное оборудование. Они порабощают нас!

— Остановитесь! — закричал Мохандас, видя, как обезумевшие мужчины и женщины разбивают диагностический сканер высокого разрешения. — Нам нужны эти машины, чтобы лечить людей, жертв страшной чумы! Больные не могут обойтись без них!

Но толпа принялась крушить все вокруг с удвоенной яростью. Сложнейшую аппаратуру разбивали о стены и выбрасывали в окна. Хотя гнев сброда был направлен против машин, он мог легко перекинуться и на медицинский персонал.

Схватив Мохандаса за руку, Ракелла бросилась на крышу, где стоял эвакуационный вертолет. В нижних этажах госпиталя уже занялся пожар. Некоторые больные выползали из палат, стараясь спастись, но остальные остались на своих местах, как в ловушке. Врачи уже бежали из госпиталя.

— Госпиталь обречен, — простонал Мохандас, — со всеми больными!

— Мы пытались остановить их, — хрипло ответила Ракелла. — Неужели они не понимают, что мы спасаем людей? Куда нам теперь идти?

Мохандас поднял в воздух вертолет. От здания уже струились к небу клубы густого черного дыма.

— Здесь, в городе, мы проиграли, но я не собираюсь сдаваться, а ты?

Она натянуто улыбнулась в ответ и взяла его за руку.

— Нет, я не сдамся, особенно если мы будем вместе. Здесь, на планете, множество людей, которым нужны наши умения и опыт. Мне очень жаль, что приходится оставлять Ниуббе на произвол судьбы.

Техника по природе своей очень соблазнительна. Мы безоговорочно принимаем тот факт, что ее прогресс всегда означает какое-то улучшение, полезное для людей. Но здесь мы опасно заблуждаемся.

Райна Батлер. Истинные видения

Абульурд был разочарован, получив приказ, исходивший непосредственно от примеро Квентина Батлера. В приказе не было никаких личных приписок, только скупой комментарий: «Вам надлежит отбыть на Пармантье, где умер Риков. Поскольку Пармантье стал первой планетой, пораженной Бичом Омниуса, ученые Лиги хотят получить все возможные данные о заболевании. Если вы сможете получить сведения о естественном течении болезни, то это поможет вселить надежду в остальных. С вами полетит — по каким-то своим причинам — верховный главнокомандующий Вориан Атрейдес. Готовьте свой штурмовик и вылетайте немедленно».

Не прошло и нескольких секунд после получения приказа, когда вахтенный офицер доложил о приближении челнока с верховным главнокомандующим на борту. Абульурд был вне себя от радости — по крайней мере Вориан будет с ним, а значит, на его стороне.

Когда военачальник ступил на борт, Абульурд со всех ног бросился приветствовать его.

— Я полечу с тобой как обыкновенный пассажир, — сказал Вориан. — Командуешь здесь ты, поэтому представь себе, что меня здесь нет.

— О, я не могу сделать это, сэр. Вы слишком намного превосходите меня званием.

— На время полета можешь считать меня гражданским лицом. Это твоя миссия, твое задание — я же лечу по своим личным делам. Мне хочется навестить внучку, посмотреть, как она храбро сражается с болезнью. Вы сами очень хорошо разбираетесь в вопросах… личных обязательств, не так ли, терсеро Харконнен?

Абульурд решил, что ослышался.

— Терсеро?

Вориан не смог сдержать улыбку.

— Я забыл об этом сказать? Я ведь имею право своей властью давать звания. — Он порылся в кармане и извлек оттуда знаки различия. — Мы уже потеряли в этой борьбе с проклятой эпидемией массу офицеров. Да и не можешь же ты вечно сидеть в кварто.

— Благодарю вас, сэр.

— Все, а теперь перестань таращить на меня глаза и вели взлетать. Долог путь до Пармантье.

Позже Абульурд сидел в своей каюте за выпивкой и спокойной беседой с Ворианом Атрейдесом. Они не встречались с тех пор, как молодой человек объявил о своем намерении реабилитировать честное имя Ксавьера Харконнена и восстановить истину о его деяниях.

— Абульурд, ты должен понимать, что, вероятно, поставил крест на своей военной карьере. Да, все офицеры знают, что ты — сын примеро Квентина Батлера, но то, что ты решил изменить свое имя в честь человека, которого все они считают злодеем и предателем, — это не просто дерзость, но и безрассудство.

— Или лучшее понимание ситуации, — возразил Абульурд. Как он надеялся на поддержку Вориана!

— Возможно, это известно тебе, но не им. Все прочие вполне Довольны тем, что они, как им кажется, знают наверняка.

— Правда о моем деде означает для меня нечто большее, чем продвижение по службе. Разве вы сами не хотите очистить его имя от грязи? Ведь вы были друзьями.

— Конечно, хочу… но что это может изменить, спустя полвека? Боюсь, что мы никогда не сможем победить в этой неравной борьбе.

— Когда возможность неудачи останавливала честного человека от следования истине? Разве сами вы не учили меня этому, верховный главнокомандующий? Я намерен следовать вашим наставлениям.

Когда до Вориана дошло, что Абульурд говорит вполне серьезно, на его серых глазах выступили слезы.

— И ты сделал это в чертовски неподходящее время. Когда закончится эта чума, мы будем вправе вогнать всем им правду в глотку.

Абульурд улыбнулся. Один сочувствующий — это лучше, чем никто.

Когда одинокий штурмовик приблизился к Пармантье, выяснилось, что все сторожевые корабли на орбите были пусты и молчаливы. Экипажи их либо погибли, либо, покорившись судьбе, вернулись на планету.

Вориан стоял на мостике штурмовика рядом с Абульурдом и смотрел на безмятежную планету, расстилавшуюся внизу.

— Прошло почти четыре месяца с тех пор, как я улетел отсюда, — сказал он. — Теперь вся Лига охвачена опустошениями и потерями. Будем ли мы когда-нибудь прежними?

Абульурд поднял голову.

— Давайте спустимся, сэр, и посмотрим, что ожидает другие зараженные планеты.