— Я следующий.

— Я бы начал проводить серьезные тренировки, потом пересмотрел бы договор с тюрьмой. Кризисный план никуда не годится.

— Однако вчера он сработал, если не считать ситуацию с миссис Солтер.

— В этом-то и дело; все равно что сказать: «У нас получилось хорошо, не считая одного маленького провала». Чрезвычайные обстоятельства нужно планировать заранее.

— Я плохой политик.

— Пожалуйста, скажи мне, что у вас есть возможность вернуться к обсуждению договора.

— Есть. Однако они говорят, что необходимость в нашей помощи возникает редко. И если мы переживем этот месяц с миссис Солтер, других негативных ситуаций не будет.

Больше они не разговаривали. Петерсон молчал, а Ричер сказал все, что хотел. Без Ким обед получился провальным. Но кормили здесь неплохо и подавали свежий кофе. Иначе и быть не могло, учитывая постоянный поток клиентов. За стойкой стояли три автомата, кофе в которых регулярно заканчивался, и его варили снова. Сэндвич был хорошо прожарен, Ричеру же сейчас калории очень даже требовались. Он словно бросал уголь в печку. Мерзнуть — это почти то же самое, что сидеть на диете. Джек понимал, почему почти все местные жители, которых он встречал, выглядят одинаково — светловолосые и худые. Светловолосые — это гены. А худые, потому что в течение полугода они живут в холоде.

Как только Ричер и Петерсон закончили есть, они стали ловить на себе завистливые взгляды тех, кто стоял в очереди. Поэтому Джек расплатился, оставив щедрые чаевые, за что официантка наградила его усталой улыбкой. Когда Ричер и Петерсон вышли на тротуар, они увидели, как большой желтый автобус останавливается на парковке возле полицейского участка.

Было без пяти два.

Осталось четырнадцать часов.

Автобус был такого же размера, формы и цвета, как и тот, который попал в аварию двумя днями раньше. Те же удобства; окна сзади затемнены — там находился туалет. То же количество сидений. Такие же двери. Он въехал на парковку с севера, и дверь находилась с противоположной стороны от входа в полицейский участок. Ветер дул в спину стоявшим на площади Ричеру и Петерсону, которые смотрели, как цепочка закутанных пожилых людей выходит из участка и направляется к автобусу. Они искренне благодарили местных жителей и обменивались с ними номерами телефонов и адресами. Ричер заметил женщину со сломанной ключицей. Она была в пальто, один из рукавов которого свободно болтался, и женщину со сломанным запястьем, кто-то нес ее сумку. Остальные в основном избавились от повязок. Порезы успели зажить. Новый водитель укладывал сумки и чемоданы в багажное отделение, находившееся под дверью. Пожилые люди один за другим проходили мимо Ричера, брались за поручни и осторожно поднимались по ступенькам. Джек наблюдал, как они выбирают себе места, устраиваются поудобнее, кивают седыми головами.

Последним в автобус сел Джей Нокс, прежде водитель, теперь пассажир. Он прошел вдоль ряда и выбрал место возле окна, через три сиденья от последнего пенсионера. Место Ричера. Возле задних колес, где ехать наименее удобно. Какой смысл путешествовать, если ты не можешь прочувствовать все прелести дороги на собственной шкуре?

Новый водитель запер грузовой отсек и быстро взбежал по ступенькам; через секунду дверь с шипением закрылась, заработал двигатель. Ричер услышал тяжелое гудение дизеля. Отключился воздушный тормоз, и щелкнула коробка передач. Двигатель взревел, автобус выехал со стоянки на дорогу, и на него тут же набросился ледяной ветер. Автобус поехал на юг, в сторону автострады. Ричер смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из вида.

Петерсон похлопал его по спине.

— Удобный транспорт покинул город без меня. Я только что нарушил многолетнюю привычку, — сказал Ричер.

Платон снова набрал номер своего человека. Напрямую. Риск, но он был достаточно хорошим аналитиком, чтобы понимать, что иногда следует отбросить осторожность. Он знал, что последовательность событий бывает очень важной. Иногда время решает все. Часы тикают, где бы ты ни находился. Даже если ты Платон.

Человек взял трубку.

— У тебя есть для меня новости? — спросил Платон.

— Пока нет. Я сожалею.

Платон немного помедлил.

— Складывается впечатление, что ты очень стараешься спасти совсем не ту жизнь.

— Это не так.

— Сосредоточься на жизни, которую ты действительно хочешь уберечь.

— Я так и делаю. Я стараюсь изо всех сил.

— У тебя есть крайний срок. Пожалуйста, не подведи меня.

Ричер отправился в участок пешком, а Петерсон поехал на машине. Они встретились в тихом вестибюле и секунду постояли рядом. Им было нечего делать, и оба это знали. Потом из своего кабинета вышел Холланд.

— Нам нужно съездить в лагерь и осмотреться, раз уж байкеры уехали, — сказал он. — И нужно поспешить, пока еще не стемнело.

Они поехали в машине Холланда, которая больше подходила для троих, чем автомобиль Петерсона, потому что в ней отсутствовала стенка между передними и задними сиденьями. Ричер уселся сзади, удобно устроился и теперь наблюдал за дорогами, по которым проехал утром. Условия все еще оставались тяжелыми, дул сильный ветер. Снег замерз так сильно, что казался частью земли; колеи стали еще более ярко выраженными. Под бледным полуденным солнцем ослепительно сиял снег. Казалось, наступил ледниковый период.

Они свернули на старую дорогу, параллельную автостраде, потом на двухполосное шоссе, ведущее к лагерю. Первые восемь миль оставались такими же отвратительными. Ледяные горбы сменялись выбоинами, дорога постоянно виляла. Потом горизонт изменился: чистый серый бетон, широкое длинное шоссе, по которому ветер гонит белые снежные вихри.

Холланд сбросил скорость и выехал на ровную поверхность, не снимая ноги с тормоза, словно идущий на посадку самолет.

— Человек видит то, что хочет увидеть, не так ли? Я был здесь и всякий раз думал, что это дорога. Пожалуй, слишком широкая, но я считал: почему бы военным не потратить лишние деньги, если они у них есть.

— Раньше она была более узкой, — заметил Петерсон. — Поэтому и сделать правильный вывод не получалось. Ветер засыпал ее землей, и все использовали только центральную часть. Эти парни вычистили шоссе впервые за пятьдесят лет. И не только снег. Они убрали грязь, которая собралась здесь за прошедшие годы.

— Да уж, не приходится сомневаться, что в свое время военные тут неплохо поработали, — сказал Холланд.

— Это точно, — добавил Ричер. — Полотно должно быть в ярд толщиной. Полагаю, это самый крупный объект, построенный человеком в Южной Дакоте.

Они с минуту изучали открытое пространство перед ними, потом Холланд убрал ногу с тормоза, машина покатила дальше, загрохотали снежные цепи на задних колесах. Целых две мили. Впереди виднелись деревянные домики, за ними стояло каменное здание с шапкой снега на крыше. Холланд припарковался на том же месте, где утром остановил машину Ричер. Однако все вокруг выглядело иначе. Никаких людей или грузовиков. Никаких мотоциклов. Только пустые вычищенные пространства и брошенные деревянные дома.