— Не согласен — с напором сказал Громыко, все больше и больше вмешивающийся во внутренние дела — Люди, а это главный наш козырь, товарищи — поймут, что мы не можем изменить ситуацию к лучшему, не можем навести порядок — если мы ничего не предпримем.

— А разве тех мер, что уже приняло МВД недостаточно? — удивился Алиев — я полагаю, что соответствующие меры уже приняты, и надо просто подождать, пока они дадут результат. Верно ведь?

Откровенно говоря, Алиев не слушал доклад вовсе — и понятия не имел, какие меры приняты руководством МВД и командованием Внутренних войск. Но это уже и не так важно…

* * *

С заседания Политбюро — председатель КГБ Кямран Багиров и Председатель Президиума Верховного Совета Гейдар Алиев ехали в одном ЗИЛе, принадлежащем Алиеву. Второй — пустой ЗИЛ председателя КГБ шел сзади, поспевали машины охраны, милиционеры давали зеленую улицу чиновному кортежу, брали под козырек. На улицах Москвы было лето — и девушки радовались возможности продемонстрировать свои новые платья, потому что в продажу совсем недавно пустили каталоги и выкройки западногерманской Бурды и большое количество тканей, решив, что если советская промышленность не может обеспечить женщин нормальной, модной одеждой, то пусть население в виде этих самых женщин, частных портних — решит эту проблему самостоятельно. Решение это было принято совсем недавно, несколько месяцев назад — но уже давало плоды: стихийно организовывались пошивочные кооперативы, под эгидой ВЛКСМ проведен первый смотр молодежной и студенческой моды. Но у двух мужчин, ехавших сейчас в ЗИЛе были совсем другие мысли и совсем другие заботы. Никак не касавшиеся девушек, ярких как цветы…

Поднялись на второй этаж. Как обычно — заняли для совещания первый попавшийся кабинет, выгнав оттуда сотрудников — при таком подходе организовать прослушивание почти невозможно. Багиров «сел» на телефон, вызывая нужных для работы людей, многие из которых даже не входили в коллегию КГБ. Это было что-то вроде андроповских «троек» и «пятерок» — разведка внутри разведки. Звонки из самого обычного кабинета — это не звонки из приемной председателя, поймут только те, кто и должен понимать.

Быстро собрались. Кто-то перешел по подземному переходу, кто-то и до звонка работал в этом здании. Всего было шесть человек. Старшим по званию был Легаш, начальник Особой Инспекции КГБ СССР, не привлечь которого было просто невозможно. Остальные — двое из Особой Инспекции, остальные легализованы в разных подразделениях КГБ.

— Начинаем — сказал Багиров — Крунк.

— По-армянски журавль — сказал один из присутствующих — фактический лидер Гарик Бабаян, писатель, журналист, депутат двадцать шестого Съезда от Армении. Помещение — от Союза писателей СССР, на Арбате, там же нелегально располагается копировально — множительная аппаратура. Второй по авторитету человек в КРУНКе — Капутикян, поэтесса.

— Семерка? — спросил Алиев.

— Пущена, двадцать четыре часа в сутки.

— Результат?

— Контакты с французской разведкой — на стол легла фотография — Шарль Персье. Журналист, член коммунистической партии Франции, корреспондент журнала Монд. По нашим данным — агент СДКЕ. Контакт с британским разведчиком. Роберт Хакли, тоже журналист, международник, британскими коммунистами характеризуется как сочувствующий, но в партии не состоит. Агент британской разведки.

Да… Что-то коммунистические партии развитых стран — как то разом превратились из наших друзей «там» в еще одну крышу для иностранных разведок, в еще одну возможность для легализации. Заявил о сочувствии — и езжай.

— Американцы?

Парень отрицательно качнул головой.

— Не замечены.

— Американцы свернули разведработу — счел нужным сказать Багиров — активизировали экстренный канал связи на случай войны.

— Это какой?

— Через югославское посольство.

Алиев выругался. С такими друзьями — никаких врагов не надо…

— Материал на них есть? Антисоветчина?

— Немного, но есть. С ними контактирует Бурштейн.

— Кто это такой?

— Бурштейн, Марк Исаакович — заговорил другой КГБшник — бывший старший научный сотрудник Института химии, ядов и удобрений. Диссертацию не защитил. Устойчивые антисоветские взгляды, стойкий алкоголизм. Проходил лечение, предупреждался за тунеядство, сейчас нашел работу — шофером в Мосплодовощторге.

Та еще контора. Через одного можно расстреливать за хищения.

— Суть контакта?

— На побегушках. Возит литературу в своем фургончике, достает дефицитные продукты питания. По нашим данным — используя аппаратуру КРУНКа, размножает антисоветскую литературу. В частности — Солженицына, Даниэля.

— Где взяли аппаратуру? — спросил Алиев.

— Через Союз писателей. Списанная после Олимпиады.

— Кому конкретно принадлежит здание?

— Союзу писателей.

Крыша тунеядцев. Гении непризнанные, мать их.

— ДОР[64] хорошо подобраны? — спросил Алиев.

— Так точно.

— Берите.

— Есть.

Алиев отрицательно покачал головой.

— Вы не поняли. Берите, но не по национализму, а по антисоветчине. По 190-й статье. Сделайте запрос в Союз Писателей по поводу копировально-множительной аппаратуры. Не раскрывайте интерес к КРУНКу. Но одновременно с этим — усильте наблюдение. Нам нужно взять их на контактах с иноразведками. Все поняли?

— Так точно…

В отличие от «Дома — два», «главного здания» — здание ПГУ КГБ СССР не подвергалось нападению, и потому меры безопасности здесь не были усилены, по крайней мере, на первый взгляд. Здание ПГУ в Ясенево представляло собой комплекс зданий, построенный финнами и изначально предназначавшийся для международного отдела ЦК КПСС. Модерново-конструктивистского вида высотка, окруженная парком из подрастающих елей, высаженных сотрудниками ПГУ — это было уже доброй традицией. Тихие аллеи, неспешные разговоры…

Двое — Председатель Президиума Верховного Совета Алиев и председатель ПГУ КГБ СССР Гасанов — неспешно шли по дороге — два старика, разговаривающие о внуках, об их успехах, о былом. Лишь катившийся сзади ЗИЛ, с включенными днем фарами, массивный как каменная глыба — немного открывал истинную суть происходяшего…

— А ты загорел… — Алиев обращался к бывшему судье и мафиози на «ты» и говорили они по-азербайджански.

— В Средиземноморье хорошая погода… — сказал неопределенно судья, проведя ладонями у лица как будто совершая омовение перед намазом — это кстати хорошо, что людей выпустили, очень хорошо…