— Она у тебя и не просыпалась, падла ты дешевая. Вали на хер.

— Считай, меня уже тут нет, — поднялся, стряхнул кровь с пальцев на ковёр и, слегка пошатываясь, направился к двери.

А Соколов опустился на диван и уставился на связку ключей. Сидел так около часа, сидел и глушил в себе желание разнести кабинет в щепки. Что это всё такое? Карма? Для чего же он тогда выжил? Зачем всё это было нужно? Брат предал, Лиза тоже. Она просто взяла и увезла Пашку. Трусливо и жестоко сбежала. И почему? Почему они так поступили? Разве он не поддержал брата? Разве не погасил все его долги, не разобрался с уродами, которые начали ему угрожать, не дал работу? А Лиза… разве изменял ей? Может, обращался жестоко? Что же такого, мать твою, он сделал? Ну да, не рассказал об этой жалкой шлюхе, которая, оказывается, раздвигала ноги перед обоими и кто знает, перед кем еще. Получается, в этой жизни вообще никому доверять нельзя.

Кирилл в свою очередь, чувствуя себя как никогда легко, не взирая на опухший и, скорее всего, сломанный нос, отправился прямиком к Ксении. Пора во всем разобраться и решить, как жить дальше.

К счастью, она была дома. Правда, впустила его с большой неохотой и то, только потому, что Кирилл сказал, что приехал по просьбе брата.

— Ну, и? — открыла ему дверь.

— А ты с каждым днем всё красивее, — тут же зашел в квартиру.

— А ты не очень, — остановилась взглядом на его кривом красном носе. — Что случилось?

— Случилось то, что должно было случиться уже давно.

— Со своим соседом гитаристом подрался?

— О нет. Этот нарик наконец-то съехал. Случилось кое-что другое.

— Может, хватит, а? У меня мало времени. И вообще, ты, кажется, приехал по поручению Жени.

— На самом деле нет — прислонился спиной к стене, — я приехал сам по себе. Пришлось взять грех на душу, иначе ты бы меня не пустила, — усмехнулся. — Что, Ксень? Всё ждешь от него звонка?

В этот момент ее взгляд наполнился настоящим ужасом:

— Нет, — замотала головой, — ты не мог. Ты не мог!

— Смог, дорогая. Хоть ты и не верила в меня, но представляешь, я способен удивлять. Теперь Женька знает о нас. А еще знает, что твой ребенок может быть не от него.

— Ах ты урод! — завизжала как остервенелая. — Сука!

— Побереги связки, Ксюш, — улыбнулся еще шире. — Нам еще поговорить надо.

— Нихрена нам не надо, ублюдок! Убирайся из моего дома!

- Заткнись! — гаркнул так, что Ксения тотчас закрыла рот. — И послушай меня внимательно, — поспешил смягчиться, — коль у нас тут произошла путаница в ДНК, то мы поступим следующим образом. Когда ребенок появится, проведем тест и выясним, кто из нас двоих счастливый папа, а кто дядя. Но если ты знаешь уже сейчас, лучше признайся, так всем сразу станет легче. И я от своих слов не отказываюсь, я по-прежнему хочу быть с тобой, даже если ребенок не мой.

— Знаешь, что я о тебе думаю? — прошипела точно змея.

— Давай, удиви.

— Ты жалкий кусок дерьма, трус и неудачник, привыкший выезжать за счет других. С тобой было прикольно спать, не скрою, уж трахаться ты умеешь, в остальном ты ноль, пустое место. Неспособный бесталанный паразит, присосавшийся к кошельку старшего брата.

— А последняя фраза подходит к нам обоим, — и бровью не повёл.

— Пошел вон! Чтобы ноги здесь твоей больше не было!

— Удачи, Ксюш, — достал из кармана перчатки. — Где меня искать, ты знаешь.

— Спасибо, Саш, — произнесла негромко, чтобы не разбудить Пашу.

Перелёт дался её мальчику непросто. Тесные кресла, шум и тряска, из-за чего он, то пугался, то капризничал. Она и сама моментами вздрагивала, посадка тоже получилась не самой мягкой. А стоило сесть в машину, как Паша сразу уснул.

— Не за что, — вырулил на трассу. — В больницу?

— Да. Только… блин, там же с маленькими детьми нельзя.

— Ничего, я с Пашей побуду, не переживай.

В ответ она лишь посмотрела на него с благодарностью. И как же приятно вернуться домой. Правда, где именно теперь жить, большой вопрос. В лес без отца не сунешься. Значит, первое время придется снимать номер в гостинице.

— Как он?

— Держится. Отец сказал, ему провели несколько процедур гемодиализа и состояние улучшилось.

А Лиза сейчас же отвернулась, чтобы не показывать слез.

— Не плачь. Все будет хорошо. Мы тоже поможем, другое дело, что он ото всего отказывается.

— Как я ему в глаза посмотрю, — произнесла чуть слышно.

— Лиза, не кори себя. Семен Аркадьевич недаром запретил нам что-либо тебе рассказывать, он знал о своей болезни.

— Еще лучше.

— Как бы ни было, это его решение. Тем более, я уже сказал, ему стало лучше. Он в сознании и настроен оптимистично.

— Да, ладно… хорошо, — вытерла слезы, — просто…

— Я прекрасно тебя понимаю, поверь.

Через два часа были на месте. Паша хоть и с большим нежеланием, но остался с Александром, а Лиза помчалась к отцу. В палату буквально ворвалась. Семен сидел на стуле у окна, читал газету, но когда повернулся, Лиза его не узнала. Отечное лицо, серый оттенок кожи, больной тусклый взгляд.

— Пап, — подошла к нему.

— А ты что здесь делаешь? — так и замер от неожиданности.

— Что я здесь делаю? — пролепетала сквозь слезы. — А как ты думаешь? — скорее обняла его.

— Убью Кольку. Или это Сашка проболтался?

— Какая разница. И ты хотел скрыть от меня все это? Почему? — блуждала взглядом по его лицу.

— Да потому, — произнес на выдохе.

— Что значит потому?

— То и значит, дочь, — уставился в газету. — Мой диагноз требует слишком больших затрат при этом с минимальной вероятностью выздоровления.

— Сумасшедший, — замотала головой. — Да как так можно? Решил тихонько умереть, пока я бы покоряла столицу? Так что ли?

— Вроде того.

— Какой у тебя диагноз?

— Острая почечная недостаточность, как осложнение после пневмонии. Одну почку будут отнимать послезавтра, вторая останется на диализе. Так врач сказал.

— И долго вторая почка протянет на диализе? — а руки задрожали.

— Никто не знает. Лучше расскажи, как вы? Где Пашка? С Евгением?

— Нет. С Александром. Я прилетела одна.

— Только не говори…

— Да, мы не можем быть вместе.

— Опять любовь ушла, завяли помидоры? — усмехнулся.

— Мы не о том говорим.