— Но мы ничего не узнали.

— И пусть… Не хочу ничего узнавать! Хочу лишь убраться с этого острова.

Мисс Хартли подумала, что и сама хочет того же… почти, а сделать это возможно лишь при условии открывшейся тайны.

— Где лестница? — перебарывая себя, спросила она у мисс Хортон.

— В кустах. Но вы ведь не собираетесь?.. — ахнула девушка.

Спенсер не стал ничего объяснять, только шепнул «Ждите здесь» и скользнул по дорожке к кустам. Нашел лестницу и, приладив ее к окну девушки, словно влюбленный, окрыленный близким свиданием, полез по ней вверх. По крайней мере, здесь не было никого из людей…

Разве что кто-то притаился в кустах. И словно опровергая сей факт сверху раздался тот самый раздражающий стук.

Мисс Хартли замерла, закинув голову вверх и пытаясь разглядеть, что его вызывает. Но ни ветки, ни птицы, ни тем более маниакально-дотошной летучей мыши, бьющейся в створку окна, не заметила…

Зато заметила… это. Что именно? Эмилия дернула головой, разгоняя туман пред глазами. Вернее, сгусток тумана… и вовсе не пред глазами, а зависший прям у окна, словно клочок белого облака.

И облако это потянулось к мисс Хартли:

— А вот и Спенсер-проныра, — шепнул смутно знакомый откуда-то голос. — Спенсер-проныра и Спенсер-трусишка…

У Эмилии волосы на голове встали дыбом, зашевелились… словно кто-то прошелся по ним незримой рукой. Сердце, подскочив к горлу, застопорило дыхание, и онемевшие пальцы, цепляющиеся в перекладину лестницы, начали разжиматься…

— Спенсер-трусишка прихватил револьвер… Ай-яй-яй, как невежливо! Спенсер получит свое ата-та… — Ледяное дыхание белого облака корябнуло висок и ожгло кончик левого уха, скользнуло змеей прямо за пазуху и… Спенсер, глухо вскрикнув как будто бы запечатанным ртом, опрокинулся вместе с лестницей на траву.

Инспектор Оуэн Галлахер, отправляясь на Скай, испытывал противоречивые чувства: жаждал увидеть пресловутого графа в его собственном «мрачном гнезде», в Линдфорд-холле, о котором ходили разные слухи, и в то же время желал бы на острове вовсе не появляться. Будучи материалистом до мозга костей, он все-таки допускал, что в квинтэссенции некоторых вещей заложено нечто большее, чем умеет понять человеческий мозг. Но эти мельчайшие допущения, как виделось молодому мужчине, могут открыться лишь избранным: в частности, людям науки. А он видел лишь то, что стояло перед глазами… Например, эту лодку с гребцом и манящий её берег Ская, приближающийся с каждой минутой.

Он не знал, повезло ли ему или, напротив, поддало пинком, когда именно он получил назначение ехать на остров. Тайна манила (куда все-таки пропадают графские слуги?), но и пугала одновременно (граф творит монстра в своей мрачной лаборатории?). Что ж, он попытается разобраться. Не попытается — разберется! Иначе он не умеет.

— Скай, мистер Галлахер, — проскрипел голосом старой уключины мистер Макдональд. — Прибыли.

— Благодарю вас. — Мужчина подхватил саквояж и вылез из лодки, увязая туфлями в песке. — Не подскажете, в каком направлении Линдфорд-холл?

Рыбак молча ткнул пальцем, пошамкал губами и добавил, уже снова взявшись за весла:

— Там тропка, не ошибётесь.

— Ещё раз благодарю.

Старик мотнул головой, и до инспектора долетело ворчливое: «Проклятый остров», скользнувшее по воде с легким утренним бризом. Проклятый или нет, с этим он разберётся со временем, а пока…

А пока он направился по тропинке, прекрасно утоптанной и живописной, в сторону Линдфорд-холла. Шёл, насвистывая под нос, и по-настоящему изумился, когда, вынырнув из кустов, дорожку пересекла олениха. Секунду, а может быть, две она глядела инспектору в душу своими большими, загадочными глазами, а после скрылась в кустах, словно ему померещилось…

Он шумно выдохнул. Чудеса! Эта встреча взволновала его, и мужчина думал о ней всю дорогу до железной калитки, за которой проступили очертания дома, заретушеванные зеленью сада. Калитка заперта не была, и он толкнул её, неуверенно ступив на дорожку… Прислушался. Птичьи трели были единственным звуком, оглашавшим утренний сад, разноголосые переливы оглушали пассажами…

Мистер Галлахер поддел цепочку часов и распахнул крышку: начало восьмого. В доме, должно быть, все спят… Все, кроме слуг. Если те вообще здесь остались… В Килехе ходил слух, что графу прислуживал кто-то из брауни или боглов. Но это тёмные люди верили в нечисть из сказок — Оуэн Галлахер верил в разумный подход и дедукцию.

Он уверенным шагом направился по дорожке и невольно сбился с нужного темпа, различив… Он мотнул головой. … Чью-то ногу, проглянувшую между кустов. Мистер Галлахер сделал два шага назад: нога стала видна до колена. И он понял, что видит мужчину… Мужчину, лежавшего на траве… Ранним утром? В росе? Прямо в костюме? Предчувствие было недобрым, и он побежал по лужайке напрямую к обладателю туфель и серого сюртука.

Склонился над ним, приложив пальцы к шее, и… выдохнул. Пульс присутствовал.

— Сэр? — Мистер Галлахер потряс миловидного паренька за плечо. — Сэр, очнитесь.

Тот слабо пошевелился, вздохнул, веки дрогнули приоткрываясь. Взгляд карих глаз, туманный и блеклый, прошелся по стене дома, большому окну, охватил небо над головой и только потом обратился к мистеру Галлахеру… Зрачок сузился, затрепетали ресницы.

— Кто вы? — воскликнул парнишка, резко садясь. — Что здесь делаете?

О, он, конечно, не спал в этом месте, и шишка на голове лишь подтверждала догадку, а вкупе с лестницей, что лежала в траве, почти вопияла о чем-то нетривиальном.

— Позвольте представиться, сэр, — чуть склонил голову новоприбывший, — инспектор полиции, Оуэн Галлахер. К вашим услугам!

Эмилия, а это была, конечно, она, скривилась от боли в затылке и попыталась подняться, все еще пребывая в том промежуточном состоянии между сном и реальностью, когда ты не совсем понимаешь, на каком свете находишься. Но уже как-то да реагируешь…

Вяло, не совсем адекватно, но реагируешь.

— Инспектор полиции? — удивилась Эмилия. — Как хорошо, что вы прибыли. — Она встала, пошатываясь на нетвердых ногах, и мужчина поддержал ее под руку.

— Вы в порядке, позвольте узнать? — спросил он. — Ваше… э, пребывание здесь… Что-то случилось… э…

— Мистер Спенсер, — подсказал «молодой человек». — Секретарь графа Дерби. — И по возможности бодро: — Со мной всё в полном порядке, благодарю за заботу.

Мистер Галлахер видел, что «в полном порядке» очень условно в отношении мистера Спенсера, но вдаваться в детали не стал, только спросил:

— Я могу говорить с графом Дерби?

— Да, сэр, конечно, — столь же бодро ответствовал секретарь, повернувшись в сторону дома. И вдруг спросил: — Не подскажете, какой сейчас час?