Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он хотел было встать, но Вера кивком указала ему на кресло, и Пол остался сидеть.
– Когда вы в последний раз общались с Джоанной, мистер Резерфорд?
Он помедлил с ответом, будто решая, говорить ли правду. Или ему хотелось, чтобы беседа стала напряженнее, поэтому и выдерживает паузу.
– Где-то месяц назад.
– Не расскажете, что ей было нужно?
На этот раз он поднялся с кресла.
– Деньги, инспектор. Ей нужны были деньги. Джоанна меня шантажировала. Я, понятное дело, платить отказался. И тут вдруг вижу ее фотографию в газетах – какое совпадение. Хотя вряд ли она убила кого-то, чтобы мне досадить.
Мужчина резко повернулся и вышел. Вера проводила его взглядом и осталась сидеть за столиком.
Позже, сидя за рулем по дороге на север, она вдруг подумала, что вполне может сильно ошибаться по поводу Джоанны. Может, Резерфорд вовсе и не был психопатом, а просто пережил сильное потрясение, когда чокнутая бывшая жена начала к нему приставать? Эта мысль поразила ее: Вера не привыкла ошибаться. Но зачем же тебе нужны деньги, Джоанна? Зачем опускаться до шантажа? Это-то Вера и не могла взять в толк. Та Джоанна, которую она знала, хвасталась одеж-дой из благотворительных магазинов, хвасталась тем, что выменивала овощи, а не покупала, как и остальную еду, – магазины и кафе частенько раздавали остатки продуктов. Джоанна терпеть не могла деньги. Деньги – это пошло и грубо. Она считала, что одержимость деньгами – показатель ужасного вкуса. Как она называла жадность? Презреннейшим из пороков. И почему ей вдруг так отчаянно понадобились деньги, что она связалась с человеком, которого ненавидела?
Вера настолько погрузилась в размышления, что чуть не пропустила поворот к дому Крисси Керр. Детектив узнала адрес издательницы Нины буквально вчера, до этого с ней беседовала Холли. Как-никак Крисси побывала в Доме писателей утром того дня, когда убили Фердинанда. Помощница отчиталась, что Крисси ничего полезного не рассказала, – но Холли не умеет читать между строк. Кроме того, у Веры имелись свои причины для разговора с Крисси.
Женщина жила с родителями и подробно объяснила Вере, как добраться до их дома. Когда-то на этом месте была ферма, такая же запущенная, как у Джека и Джоанны, но землю продали – остались только дом и перестроенный сарай. Дом тоже перестроили, и он выглядел солидно – два входа и окна с видом на Национальный парк. Сарай превратили в модное офисное здание: одна стена почти полностью стеклянная, а на крыше установили солнечные батареи. Вывеска – черные буквы на зеленом фоне: «Норт Фарм Пресс». Между двумя зданиями, где раньше был грязный раскисший двор, белыми линиями на плитке были размечены парковочные места. Бедностью здесь и не пахнет.
Вера вылезла из машины и стала ждать. Крисси знала о ее приезде и наверняка услышала подъезжающую машину. Была вторая половина дня, погода стояла хорошая, но солнце уже низко опустилось. Вера застыла в нерешительности, выбирая, постучаться ли в дом или офис.
– Инспектор Стенхоуп!
Ее окликнула громким, уверенным голосом молодая женщина двадцати с чем-то лет. Она была одета в черное платье, которое умело скрывало пышную грудь и бедра. Вера не очень-то разбиралась в одежде, но такое чудо явно стоило недешево. Она бы купила что-нибудь похожее и себе, но у нее вещь села бы после первой же стирки. В любом случае для такого платья у нее не хватило бы уверенности в себе.
– Заходите в дом, я сделаю чай, – как сирена заорала с порога офиса Крисси. – У меня как раз перерыв в это время. Мама с папой уехали в город, так что дом полностью наш.
К тому времени, как Крисси разлила чай в гостиной, Вера знала о ней все. И то, что мама преподавала в университете классическую филологию, а папа занимался наукой, и то, что они оба оставили работу в университете, чтобы переехать за город.
– Вообще-то им отвалили неплохую компенсацию за сокращение. Зарплаты у них были ну очень высокие, так что университету прямо не терпелось от них избавиться. – Крисси разливала чай, не переставая вещать.
Вера огляделась. На подоконнике горшок с хризантемами, на полу – красный ковер, у камина коврик поменьше, на вид дорогой. Пара больших масляных холстов по стенам, кажется, оригиналы.
– Конечно, они не перестали работать, все еще пишут. Да и издательство растет, так что они начали мне помогать.
– Так у вас свое издательство, да? – Вере наконец-то удалось вставить слово. Вопрос, конечно, был очевидным, но зато остановил нескончаемый словесный поток.
– Да! Сама не верю! Обычно говорят «издательство» – представляют Лондон. Огромные офисы, все ходят в дорогих костюмах. Но дела у меня идут хорошо.
– И вы издаете Нину Бэкворт?
– Я основала издательство во многом из-за нее. В Оксфорде я изучала английскую литературу, а потом вернулась домой, получать магистерскую степень в Ньюкасле. Нина там преподавала. Она потрясающе пишет! Правда потрясающе. Но у нее не получалось найти издателя, и я подумала – а сколько еще таких талантов, которых не замечают большие издатели? Мама вначале помогла мне с деньгами, и я уже почти вернула ей долг. Один из моих авторов попал в список Букеровской премии, представляете! И на книги Нины рецензии были отличные. Но выбор правильной книги – это только начало. В конце концов, все дело в маркетинге. Если читатели не узнают о книге, они ее и не прочитают. Нужна реклама, нужно рассказывать о книгах всем. Я этим занимаюсь, но дело не из простых.
Наступила пауза, непривычная после словоизлияний Крисси.
– Я расследую два убийства, – начала Вера, – и хотела с вами поговорить. Отчасти поэтому. Вы не подозреваемая и даже не свидетель, но, мне кажется, можете помочь.
– Если смогу, конечно, – отозвалась Крисси.
Детектив ей верила. Как здорово было бы работать с этой бодрой, невозмутимой девушкой! Вера подумала о Холли – та всегда в напряжении, всегда охвачена духом соперничества – и вздохнула.
– Первая жертва – Тони Фердинанд. Вы наверняка о нем слышали и даже видели его, когда читали лекцию в Доме писателей в день убийства. Вторая – Миранда Бартон, писательница, хозяйка Дома писателей.
– Да, знаю. Писали во всех газетах,
