Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юстин запросил отделы абвера в действующих армиях о недавно плененных русских командирах, командированных из центральных штабов. Надлежало воспользоваться свежими документами и пропусками, чтобы агент чувствовал себя в безопасности.
Была и еще одна заминка: ни Шувалов, ни Задорожный не знали Москвы, а ее следовало изучить досконально. В архивах абвера, библиотеке Берлинского университета, в министерствах пропаганды и иностранных дел Юстин разыскал множество книг, путеводителей и фотографий по Москве. Из своего досье извлек снимки Лялина переулка и дома, где жил «Павлин», а также его самого, снятого тайно в моменты свиданий с Линдой. Затребовал он и подшивки трофейных газет, чтобы агент был в курсе последних событий в России.
К моменту возвращения Задорожного и Шувалова из Целлендорфа все материалы уже были собраны. Из штаба «Валли» пришли документы интенданта 2-го ранга Новгородова Геннадия Борисовича, который проводил в армейском финансовом отделе ревизии и был захвачен на фронтовой дороге взводом боевой разведки. Закончив дела, он возвращался в Москву. Документы подходили по всем статьям: удостоверение личности, командировочное предписание с отметками прибытия и убытия, требование на железнодорожный билет, продовольственный аттестат. Немецким специалистам оставалось только переставить даты и переклеить фотографию. Сейчас пленный содержался в лагере Славута Станиславской области.
С разрешения Беербаума туда выехали Юстин, Задорожный и Шувалов, чтобы допросить пленного и выяснить детали. Перевозить пленного в Берлин, содержать охрану в дороге, обеспечивать место в тюрьме было накладней.
Городок Славута от станции находился километрах в пяти-шести. Юстин отказался от предложенной железнодорожным комендантом машины. В этом благословенном украинском местечке уже было тепло, цвели яблони, вишни, дали ростки свекла и картофель, на больших – без межей и дорожек – черноземах начинала колоситься озимая рожь. Они прошагали до густого соснового бора, устроили на лужайке пикничок. Задорожный наломал сучьев, разжег костер. Шувалов вытащил из ранца сухой паек – колбасу, сало, галеты, двумя пальцами приподнял за горлышко бутылку шнапса и вопросительно взглянул на Юстина. Значит, он уже освоился с выпивкой.
– Не стесняйся, Виктор. Выпьем за удачу, – ободрил Юстин, устраиваясь у ствола разлапистой сосны.
Тот разлил водку по стаканчикам. Иван нанизал на прутики ломти колбасы и стал поджаривать. Сало вытапливалось, капало на огонь, чадило, раздражая аппетит. Опрокинув стаканчик, как это принято у русских, Юстин задумчиво произнес:
– Может быть, в этот, сорок третий, нам повезет… Тотальная война, тотальное оружие сломят, наконец, большевиков.
Задорожный промолчал, отозвался Шувалов:
– Они, красные, могут хоть год, хоть два, хоть десять людей класть бессчетно. Большая Россия, людского мяса хватает…
– Нет, Виктор. Должен же быть предел! – Юстин кулаком прихлопнул траву, и тут вдруг подумал о Линде. Вот уже скоро пройдет два года, как он не видел ни ее, ни сына. А что толку в любовных письмах и жалобах на тоску?! Он просил ее приехать в Берлин, но она почему-то упрямо оттягивала приезд, ссылаясь то на болезнь малютки, то на страх перед бомбежками, то находя еще какие-то причины. Ему же выбраться в обетованный альпийский рай не хватало времени. Было слишком много дел, чтобы заикаться об отпуске. Письма от Линды приходили все реже и реже, все суше звучали в них ласки. Какое-то необъяснимое предчувствие с некоторых пор стало угнетать его.
Солнце клонилось к закату. Рыжим светом налились облака. Прогорев, стал замирать костер. Тут же набросились комары. Юстин встал. Виктор собрал остатки еды. Иван затоптал угли.
За лесом открылся белый пристойный городок. Хатки с маленькими оконцами тонули в садах. Старые женщины в низко повязанных платках окучивали грядки. На улице играли дети, но, увидев трех людей в немецкой форме, разлетелись, точно воробьи. На плотине у мельницы они встретили полицая в запыленных сапогах, клетчатом пиджаке с повязкой на рукаве и винтовкой за спиной. Он окаменел перед Юстином, вытаращив глаза.
– Где найти лагерь военнопленных? – спросил Юстин.
Полицейский покосился на Задорожного, как бы признавая земляка, и, успокоившись, гаркнул:
– Це ж будэ версты две. Дозвольте, пан офицер, повозку?
Юстин оглянулся на спутников:
– Пойдем дальше или поедем?
– На подводе сподручней, – Иван повел плечами под ремнями тяжелого ранца.
– Давай подводу. Быстро!
Полицай рысью помчался к мельнице, вскоре выкатил на бричке, которую тянула пара каурых ломовиков.
– Не гони, они хрипатые! – вдогонку крикнул подбежавший к воротам мужик, очевидно, привозивший зерно на помол.
Сели в бричку, полицейский остался на облучке, выказав готовность доставить до самого лагеря. Снова въехали в лес, где уже начало темнеть. Виктор, наслышанный о партизанах, опасливо спросил:
– Бандиты у вас есть?
– Не, – мотнул головой полицай. – Шо ближе к москалям, те шалят, а у нас тихо.
Скоро лес кончился. Показались огни. Когда подъехали ближе, увидели вышки из добротно обструганных досок, ряды колючей проволоки, бараки с плоскими крышами. Караульные на вышках изредка включали прожекторы и кинжальным светом пронзали пространство между столбами с изоляторами. Около ворот полицейский остановил лошадей:
– Приихалы!
Дежурный шарфюрер проверил документы и показал на барак, где размещался лагерный штаб:
– Там вы найдете гауптштурмфюрера Титма.
Комендантом оказался пожилой, за пятьдесят, эстонец. Одинаково плохо он говорил по-русски и по-немецки. Но его Юстин все же понял: приготовлены комнаты и ждет ужин. Он ответил, что сыты и хотим побеседовать с Новгородовым.
– Так сразу? – удивленно вскинул желтые брови Титма. – Вас устроит мой кабинет?
– Вполне.
Гауптштурмфюрер приказал дежурному привести человека шесть-ноль-триста семь из четвертого блока.
По типажу к Новгородову больше подходил Шувалов, Это сразу понял Юстин, едва тот переступил порог. Лицо правильной формы, светлые глаза, маленький нос, прямой и высокий лоб. Щурится. Видимо, близорук, а очки потерял.
– Сколько у вас диоптрий? – спросил Юстин.
– Минус три, – пленный покосился на табурет, стоявший посреди кабинета, как бы ожидая приглашения сесть.
«Значит, ребята из „Валли“ допрашивали здесь».
– Многовато. Как же вас призвали в армию?
– Близорукость не мешала моей службе. Пишу и читаю без очков.
– Как же вы потеряли их?
– В то время, когда ваши диверсанты вытаскивали меня из машины. Это произошло ночью так стремительно, что я не успел подумать об очках.
– Гауптштурмфюрер, постарайтесь подыскать Геннадию Борисовичу подходящие очки, – попросил Юстин коменданта по-немецки.