– Миссис Дуглас прислала меня сюда. Она сказала: вторая дверь налево.

Она сказала ей «налево»? Значит, он ошибся? Да, вероятно, ошибся.

– Все правильно, дорогая. Выходит, я просто ошибся.

– А-а-а… понятно.

Ее улыбка овеяла теплом душу Коннела. Ему следует немедленно встать и убраться за дверь. Быстро, пока еще кто-нибудь не обнаружил его ошибку. Но Коннел чувствовал, что ему ужасно не хочется уходить. Хотелось остаться… хотя бы на несколько минут, А еще лучше – забраться под одеяло и оставаться в постели Бетани всю ночь.

– Дорогая, мне следует извиниться за ошибку. И за то, что побеспокоил тебя.

– Не надо.

– Мне следует уйти…

– Останься.

Потянувшись к Бетани, он заключил ее в объятия – такую теплую и такую восхитительную.

– Коннел…

Бетани произнесла его имя с легким придыханием, от чего он окончательно потерял голову. В следующее мгновение Коннел крепко прижал ее к себе и губы их слились в страстном поцелуе. В эти мгновения Коннел чувствовал, что ему хочется одного: оставаться с этой женщиной как можно дольше – оставаться всю жизнь.

– О Коннел, – прошептала Бетани, когда поцелуй их прервался.

Он обнял ее еще крепче, губы их снова слились в поцелуе.

В течение последних двух недель Коннел пытался серьезно поговорить с Бетани. Рассказать о том, что поместье находится под угрозой краха, а ему, возможно, придется принять в создавшихся обстоятельствах очень важное решение. Но всякий раз, оказываясь с ней в одной комнате, или просто при мимолетной встрече, он удерживался от разговора, потому что надеялся: все как-нибудь устроится и ему удастся справиться с трудностями.

Если только, завтра день будет удачным, если завтра ему удастся заполучить достаточное количество заказов для расчета с кредиторами и для спасения Гленмидских конюшен, он, Коннел, непременно попросит руки Бетани. Ох, слишком уж много этих «если», слишком уж много…

«Я знаю, что ты за человек…» Кажется, так сказала Бетани во время их встречи в новых конюшнях. И еще она сказала, что он человек, достойный уважения. Коннел был сражен прямотой и откровенностью этой женщины. Оказывается, нечестивец в глазах Бетани был человеком, достойным уважения!

И Коннелу отчаянно хотелось быть именно таким, каким его считала Бетани. Хотелось быть мужчиной, способным дать ей счастье. Но что, если он не сможет обеспечить ей достойную жизнь, а жить им придется тем не менее вместе? Что, если завтра он потерпит поражение и не сможет заключить столько сделок, сколько требуется для того, чтобы успокоить кредиторов?

Увы, действительность грубо ставила его на место именно здесь и сейчас, когда он сидел на постели Бетани, держа ее в объятиях, целуя ее… Господи, неужели он действительно потерпит поражение? Если так, то его едва ли можно назвать достойным уважения человеком.

«Вивиан может стать ключом к твоему спасению… Все могло быть гораздо хуже…» – прозвучали у него в ушах слова Джеймса, и Коннел невольно содрогнулся.

Что ж, если завтра он действительно потерпит поражение, если будет вынужден последовать плану Джеймса и жениться не на Бетани, а на Вивиан Браун, жениться ради спасения Гленмидских конюшен, то это только лишний раз докажет, что Бетани в нем ошиблась и он, Делейни, именно такой, каким его считают, то есть совершенно недостойный уважения. В глазах Бетани он станет лжецом и предателем.

Но нельзя говорить сейчас о возможном поражении, нельзя говорить Бетани такие вещи, сжимая ее в объятиях. Уж лучше подождать до завтра, а потом… Коннел невольно вздохнул, подумав о том, что рано или поздно рассказать придется.

Вероятно, ему следовало давно уже рассказать все Бетани, рассказать всю историю своей многолетней задолженности. Бетани и Росс заслуживают лучшего положения, чем то, в котором оказались, приехав сюда. Годами он жил в долг, урезал свои расходы и экономил на всем с единственной целью – накопить денег, и выкупить любимые конюшни с условием, что дальнейшее их развитие сможет давать прибыль, чтобы компенсировать начальные издержки. Но приезд Бетани с Россом подстегнул инвесторов, и они потребовали возврата займа раньше времени. Сможет ли он сказать… хотя бы часть правды, сказать так, чтобы Бетани не возложила всю вину на себя? Будет, ли она смотреть на него теми же глазами, что сейчас, когда поймет, что он вполне может разрушить ее жизнь так же, как в свое время Финн?

Вопросы эти ледяным душем: охладили страсть Коннела и тяжелой глыбой легли на душу.

Он не мог допустить, чтобы Бетани винила себя за его, Коннела, ошибки. Вначале финансовый крах конюшни потерпели из-за пристрастия дяди Бреннана к азартным играм. А теперь, его собственная опасная игра могла привести к тому, что они опять потеряют конюшни, на этот раз уже навсегда. Приезд Бетани с сыном, возможно, и осложнил ситуацию, но Бетани была здесь ни при чем, она вела себя безупречно и заслуживала лучшей участи.

– Знаешь, милая, мне сегодня ночью надо как следует отдохнуть. Завтра очень важный день. Тебе, тоже не мешает отдохнуть. Прости за вторжение, за то, что напугал тебя.

Коннел сгреб со стула свою одежду и открыл дверь, чтобы направиться в свободную комнату напротив.

– Спокойной ночи, Коннел. – В голосе Бетани было столько грусти, что он едва не вернулся к ней.

– Спи спокойно, дорогая.

– Тетушка Бриджет, я действительно не могу привыкнуть к такой ширине, – проговорила Бетани, осматривая свое бледно-желтое кашемировое платье. – Не уверена, что смогу благополучно спуститься с лестницы теми мелкими шажками, которых требует такой покрой.

Бриджет еще раз придирчиво осмотрела трехслойную юбку.

– Да, действительно… Вот эти складки, если бы я не пощупала их собственными руками, я вряд ли приняла бы за настоящие. Но не беспокойся, ты выглядишь замечательно, айшон. Приятно видеть тебя в доетойном наряде Давненько такого не было.

Коннел настоял на том, чтобы они потратили часть средств, выделенных на поездку, на покупку тканей. С их помощью Бетси и Бриджет отреставрировали дорожные платья и кое-что другое, необходимое для поездки. Как ни странно, но Вивиан сдержала свое слово и прислала очаровательное бальное платье.

– Тетушка Бриджет, ты сегодня тоже выглядишь необыкновенно привлекательной. Тебе очень идет этот синий оттенок. Правда, мне кажется, что особый блеск придает тебе сияющее в твоих глазах счастье.

Бриджет покраснела. По пути в «Каррэ» Джек ехал верхом рядом с их экипажем и развлекал всевозможными историями о привидениях. Коннел же в основном проводил время в обстоятельных беседах со своим старшим конюхом Лаки Тависом. Он тщательно избегал общения с Бетани – и тогда, когда они останавливались, чтобы расправиться с содержимым продуктовой корзины, приготовленной для них Дженной, и даже тогда, когда она пристально смотрела на него. Такое поведение Коннела ужасно расстраивало Бетани, расстраивало и приводило в отчаяние.