Раэм смотрел в глаза девочки-котенка и воспоминания о том, с какой болью посмотрела на него в первый момент Кариба, когда поняла, что он обрекает ее на бесплодие в угоду своей похоти, поразило ударом в самое сердце. А потом боль в глазах его жены сменила ненависть, столь жгучая, что ею можно было навсегда убить все живое вокруг, но его это не тронуло тогда. Он отдал ведьме целое состояние за то, чтобы действие зелья было обратимо. Ведь когда-нибудь ему все же понадобились бы наследники. Когда-нибудь потом. Когда его голод по этой женщине утих бы. Тогда ему все это не казалось хоть сколько-нибудь важным. Важны были лишь его желания.

И только теперь, глядя на эту маленькую девочку, о которой его жена заботилась, несмотря на то, что сама находилась в отчаянном положении, и вспоминая о ее постоянных попытках заботиться о сиротах в их замке, которые он всегда жестко пресекал, ревниво борясь за каждую крупицу ее внимания, Раэм ощутил растущее внутри тяжкое чувство вины. Он, в угоду своей неутолимой жажде обладать женой, лишил ее самого главного. И, пожалуй, единственного, что могло ее тогда примирить с навязанным силой браком. Он сам был таким идиотом, что не понял, что ребенок привязал бы к нему Карибу крепче любых цепей. Ее ребенок. Их ребенок. Раэм поморщился, даже мысленно не желая отождествлять себя с чем-то, что могло бы зародиться внутри его жены. Нет. Это был бы ЕЕ ребенок. Он дал бы его Карибе, и она никогда не сбежала бы. Он жадный дурак и совершил тогда ошибку. Больше он ее не повторит. Он даст своей жене ребенка, и, возможно, разговоры об этой глупой свободе прекратятся? Может, вот оно – решение? У его Карибы будет ребенок, который ей явно давно нужен, а у него будет его Кариба, и теперь уже навсегда и без страха потерять. Он ждал пятнадцать лет, сможет ведь потерпеть совсем немного, пока маленький захватчик будет занимать тело его жены? И потом, когда он родится, у них будет целая армия прислуги, и этот ребенок не должен будет отнимать у его жены слишком много времени, отвлекая от него, Раэма? А поделиться совсем чуть-чуть он, так и быть, сможет. Это будет как на войне, тактическое отступление, чтобы потом совершенно неожиданно захватить все и сразу и без всякого сопротивления. Раэм улыбнулся своим мыслям, глядя на кошачью малышку, и дракон довольно заурчал внутри, одобряя его план. А пока нужно потренироваться.

– Что ты хотела, котенок? – спросил он, заставляя свой голос звучать почти ласково.

– Я очень беспокоюсь о Карибе, – тихо сказала малышка, глядя на него удивленно.

– Мы все о ней беспокоимся, – ответил он.

– С ней все будет хорошо?

– Да. Ей просто нужно выспаться и потом хорошо поесть, – успокоил ребенка Раэм.

Девочка замолчала и некоторое время пытливо смотрела на него.

– Ты хотела спросить что-то еще? – мужчина почувствовал легкое раздражение от пристального взгляда ребенка.

– Да. Кариба сказала, что возьмет меня с собой, и мы теперь будем вместе. А я сказала, что ты ни за что не позволишь ей этого.

Раэм сделал глубокий вздох, подавляя в зародыше растущую злобу. Кариба хочет взять себе эту маленькую, вонючую, худющую…. Так, стоп! Это ведь не способно вывести его из равновесия, не так ли? Наглая малявка продолжала выжидающе на него смотреть. Он ведь должен что-то ей сказать?

– Знаешь, котенок, – ответил, старательно гася рычание в своем голосе, – думаю, Кариба проснется, и мы все обсудим. Может, ты и сама не захочешь жить рядом с драконами.

– Нет, захочу. Я хочу быть там, где будет Кариба! – Эта мелкая, облезлая… Она что, посмела посмотреть на него, Раэма Дараисского, с вызовом?

Дракон подавил очередной порыв зашвырнуть девчонку так далеко, как только возможно. И вдруг понял, что его зверь не поддерживает его в этой агрессии. Он отстранился, с любопытством наблюдая, изучая сидящую напротив дерзкую, щуплую малышку. Это было нечто совершенно новое.

– Тогда тебе следует быть готовой к долгому и трудному пути, котенок, – неожиданно для себя сказал Раэм. – Поэтому пойди еще разок поешь и поспи как следует. А то выглядишь так, словно тебя ветром в любой момент унесет, или упадешь от изнеможения в любую минуту.

Девчонка непочтительно фыркнула, совсем по-кошачьи, и закатила глаза.

– Я рождена в шатре степняков, Большой дракон. Я могу идти за лошадью целый день, не уставая! – гордо заявила она и ушла к мантикорам, все это время напряженно наблюдавшим за ними.

Раэм проводил взглядом наглую мелочь, обернулся снова к спящей жене и натолкнулся на внимательный взгляд синих глаз.

– Она забавная, правда? – со слабой улыбкой тихо произнесла Кариба.

– Только если тебе так кажется, – буркнул он и, наклонившись, нежно коснулся губ жены. – Здравствуй, жена моя!

– Здравствуй, муж мой! – тихим голосом ответила Кариба, продолжая улыбаться ему. – Ты очень злишься на меня?

– Безумно! Я, мужчина и Драконий повелитель, не ведавший страха столько лет и внушающий трепет и ужас другим, по твоей вине испытал за последнее время столько кошмарных моментов, что другим и на весь век не выпадает. И мы обязательно еще поговорим об этом. Позже. Сейчас же я только безумно рад, что ты опять рядом со мной. Живая и почти невредимая.

– Я тоже очень рада видеть тебя. А еще очень благодарна тебе, что ты спас меня.

– Спас?

– Да. Я знаю, что это ты меня вытащил из тьмы тех пещер. Без тебя я бы умерла там.

Раэм нахмурился, сдерживая желание зарычать в приступе накрывшего его гнева.

– Надеюсь, твоя безумная выходка хотя бы не была бессмысленной. Хотя при любом исходе мне хочется разорвать всех этих мантикоров на части и дать им таким образом вечную свободу. Тогда бы тебе не пришлось лезть в эту проклятую пещеру и заставлять меня умирать от беспокойства за тебя.

Кариба нежно коснулась дрожащей рукой щеки Раэма, и у него закрылись от наслаждения и облегчения глаза, а из груди вырвался прерывистый выдох. Он, повернув голову, поцеловал кончики ее пальцев и потерся щекой, продлевая этот трепетный момент.

– На самом деле, я рада, что туда сходила. И не только из-за мантикоров. Я многое там узнала и поняла. И нам действительно о многом нужно поговорить, Раэм. Позже.

Кариба оторвала руку от лица мужа, потянулась и зевнула. Желудок настойчиво напомнил ей о том, что она потратила много сил накануне и требуется восстановление. Раэм нахмурился, услышав трель ее желудка. Кариба наблюдала, как он выбрался из вороха одеял, в который они была закутаны, и пошел к костру, где мантикоры ожидали его приближения с напряженными лицами.

– Моя жена проснулась и голодна, – сказал он своим тоном Драконьего повелителя и в нетерпении посмотрел на мантикоров.

Что-то пробурчав себе под нос, Ари поднялся и отрезал кусок мяса и, положив на большой лист, протянул его Раэму. Тот поморщился, явно выражая свое отношение к условиям, в которых приходится находиться, и Кариба не смогла сдержать улыбки, наблюдая за этой демонстрацией мужского превосходства. Конечно, повелитель Дараисса был великим воином, проведшим не один год в походах и сражениях, и ночевкой и едой в подобных условиях его было не удивить и не шокировать, так что гримаса недовольства, демонстрируемая им сейчас для мантикоров, была просто попыткой самоутвердиться, показав, что столь убогие условия недостойны ни его, ни его жены. Кариба усмехнулась. Мужчины! Вечно им нужно показать, кто же тут главный.