Даже если бы речь шла о любви к собственному брату, Парко.

Крысеныш мысленно вернулся в то время, когда они покинули замок Кориша. Благодаря предусмотрительности Рашеда, путешествие проходило со всеми возможными удобствами. Рашед погрузил в большой фургон их гробы и тщательно прикрыл каждый просмоленным холстом. Он также взломал замок на двери личных апартаментов Кориша и вынес оттуда много денег. Сколько именно — Крысеныш не спрашивал, ибо составлять планы, продумывать каждую мелочь, беспокоиться о настоящем и будущем — все это он оставлял Рашеду. С одной стороны, Крысеныш ненавидел Рашеда, с другой — во всем от него зависел.

Как-то ночью на повороте лесной дороги они услыхали доносящийся из чащи рык. Миг спустя три изголодавшихся волка выскочили на дорогу и набросились на лошадей.

Еще два волка появились позади фургона, и Парко инстинктивно оттолкнул одного ногой. Все новые хищники появлялись из чащи, и Крысеныш лишь теперь осознал, как их много. Не то чтобы он боялся волков, однако голодный зверь становится страшным противником, а уж когда их много…

Лошади отчаянно ржали. Крысеныш ударил ногой еще одного волка и оглянулся в поисках подходящего оружия. И вдруг волки замерли.

Тиша натянула вожжи, изо всех своих слабых сил не давая обезумевшим лошадям обратиться в бегство. Рашед стоял на облучке, закрыв глаза. Губы его шевелились, но Крысеныш, хотя и сидел близко, не мог различить ни звука.

Рычание стихло, и волки попятились, отступили. Иные даже поскуливали, точно побитые псы. Один за другим хищники снова растворились в чаще.

— Что ты сделал? — спросил Крысеныш.

Рашед пожал плечами:

— Это мой дар. Я редко использую его.

— Ты умеешь управлять волками?

— А также песчаными львами и прочими хищниками.

Крысеныш этого не умел. Он прекрасно знал, что каждый из Детей Ночи обладает какими-нибудь необычными способностями, но почему же Рашеду достались самые полезные? Неприятно было настолько зависеть от Рашеда, и все же Крысеныш вынужден был доверять вожаку, который всегда точно знал, что делать.

Решающему испытанию его двойственные чувства к Рашеду подверглись в дороге, примерно на полпути к Миишке.

До того как Парко и Рашед начали свое бессмертное существование, они были близки, как никто из братьев. Крысеныш узнал это из обрывков воспоминаний, которым изредка позволял себе предаваться Рашед. Парко был мягкосердечным, слабым созданием, нуждавшимся в опеке и защите старшего брата. И опять-таки, хотя сам Рашед и не сознавал полностью своих побудительных мотивов, Крысеныш давно уже догадался, что потребность опекать и защищать была частью натуры этого сурового воина. Тем не менее когда оба брата стали Детьми Ночи, Парко совершенно преобразился. Он стал настоящим дикарем, чем дальше, тем все более неуправляемым.

После того как они покинули замок Гестев, Парко все чаще выходил из повиновения. Рашед всякий раз тщательно планировал отрезок пути, который им предстояло одолеть за ночь, часто сверялся с картами, которые предусмотрительно взял с собой. Обычно они незадолго до рассвета приезжали в какой-нибудь город или деревню, где была гостиница. Рашед щедро платил за комнаты в полуподвале, если они там были, а поскольку он понимал, что выгрузить из фургона гробы, не привлекая внимания, попросту невозможно, он настоял, чтобы все они держали в своих вещах мешочки с землей. Весь день до заката они спали, положив рядом с собой эти мешочки, а затем снова трогались в путь. Всякий раз Рашед рассказывал хозяину очередной гостиницы, что им пришлось ехать всю ночь, а потому они нуждаются в отдыхе и их не следует беспокоить. Для большей убедительности появлялась Тиша, бледная, хрупкая и изможденная на вид. Парко и Крысеныш изображали слуг. Хотя Крысеныш никогда не признался бы в этом, ему нравилось чувствовать себя в безопасности, нравилось то, как обдуманно Рашед составлял их маршрут… как ловко обходился со смертными.

И все же в дикости и непокорстве Парко тоже была своя притягательная сила. Парко приводили в ярость требования Рашеда спать под крышей и кормиться лишь в случае крайней необходимости. Он нарушал эти правила при каждом удобном случае.

Как-то день застиг их в пути, и им пришлось спать в заброшенной церкви. Парко, никем не замеченный, выскользнул из фургона. Как только его отсутствие было обнаружено, Рашед тотчас остановил фургон. Выйдя наружу, он стал поодаль и медленно поворачивался, горящим взглядом обшаривая темноту. И наконец замер, устремив взгляд вперед.

Обычно лишь хозяин, такой как Кориш, мог вот так отыскать сотворенного им вампира. Однако Рашед — быть может, потому, что в прежней жизни был братом Парко, — тоже мог учуять и легко обнаружить его местопребывание. Очевидно, Парко далеко обогнал их. Было решено, что они остановятся в первой же попавшейся по пути деревне и там поищут его.

Когда они прибыли, в деревне творилось нечто невообразимое. У распахнутой двери местной гостиницы толпился народ, и пара вооруженных стражников отгоняла чрезмерно любопытных. Судя по тому, о чем извещали громкие и сердитые голоса, хозяина гостиницы и его жену нашли в постелях мертвыми. Рашед увидал, как молоденький стражник выбежал из гостиницы, упал на колени у сточной канавы и его стошнило.

При таких обстоятельствах в деревне вряд ли отнеслись бы приветливо к чужакам, а потому Рашед даже не стал останавливать фургон. Едва деревня скрылась из виду, он изо всей силы принялся нахлестывать лошадей. Близился рассвет.

Хотя дорожная часовня, которую они обнаружили у проселка, выглядела совершенно ветхой и заброшенной, Рашеду явно не по душе пришлось, что они вынуждены остановиться здесь. Он приходил в ярость от мысли, что Тише придется спать в таком ненадежном месте. Когда наконец появился Парко — это было уже почти перед самым восходом, — его лицо и руки были обильно вымазаны кровью, и он не хихикал и не ухмылялся, как обычно.

Рашед был в бешенстве и накричал на брата, не особо выбирая выражений. Парко молча забился в угол, цепко сжимая свой мешочек с землей, и только сверлил Рашеда немигающим взглядом. Крысеныш подозревал, что Парко вытворил все это попросту из чувства протеста, оттого что ему надоело сдерживать свои естественные порывы. А еще Крысеныш представлял, как это, наверное, здорово: наплевать на все правила и запреты, охотиться, убивать и наслаждаться охотой и убийством, как это сделал Парко. Парко все еще сверлил злобным взглядом брата, когда Крысеныш наконец закрыл глаза и попытался заснуть.

Тиша, когда дело касалось брата Рашеда, неизменно помалкивала, и все же Крысеныш чуял, что в их маленьком отряде растет скрытое напряжение. Порой ему казалось, что Парко слишком уж дикий, зато Рашед и Тиша уж верно были чересчур «домашние». Три ночи спустя после убийства в гостинице Рашед около полуночи остановил фургон около небольшой деревушки, чтобы они могли поохотиться. Тиша не спешила выходить из фургона, сидела, глядя на струйки дыма из деревенских труб, поднимавшиеся над лесом. Вид у нее был задумчивый и грустный.

— Рашед, далеко еще до моря? — спросила она. — Я так устала. Когда же у нас наконец будет дом?