— Её уже не спасти, — голос Кваки прозвучал беспощадно громко. — Иди, попрощайся, Эдуар. У вас есть несколько минут — это всё, что в моих силах…

— Нет, — прошептал я. — Только не это. Она — свет моей жизни. Я сделаю всё, что ты скажешь. Отдам всё, что у меня есть. Буду работать на вас остаток своей жизни. Только помоги… — В ушах моих звенели колокола, стены плыли, колени сделались ватными.

— Не могу, Эд. Она… — Он запнулся. — Она уже мертва. Осталось две или три минуты, не больше. Не теряй их даром.

— Оставь её здесь, со мной. Умоляю!

— Ты сам не понимаешь, о чем просишь, — нахмурился он.

— Эд, amico… Только фроги могут жить после смерти! — мягко сказал Сержио. — Если это можно назвать жизнью…

Должно быть, в тот момент я сошел с ума от горя. Я не соображал, о чем в действительности прошу его. Я схватил Кваки за руки и не отпускал, раз за разом повторяя одно и то же… Наконец, ему удалось высвободиться.

— Хорошо, Эдуар. Я… Я мог бы солгать, сказав, что такое возможно лишь с кем-то из моей расы, но это не так. Только… Ты потом будешь горько жалеть об этом.

— Умоляю… — в который раз прошептал я. Он крепко сжал губы, резко повернулся и шагнул в темноту.

— Такие вещи не бывают бесплатными, Эд, — вкрадчиво сказал Сержио. — Даже кредит для нас — непозволительная роскошь. Зомбификация — сложная и очень дорогая процедура. «Тихая гавань» разорится, если мы станем делать это в рассрочку.

— Я отдам… Отдам всё.

Он назвал сумму. Это действительно были большие деньги — практически всё, что я имел, и даже чуть больше. Сержио — парень деловой и мафиози до мозга костей, но думаю, им в тот момент двигала не столько корысть, сколько сострадание. Как ни странно, но мы, люди — существа на редкость прагматичные. Быть может, он рассчитывал, что это хоть немного приведет меня в чувство. Но, как уже было сказано — я в тот момент слабо отдавал отчет, что делаю. Непослушными руками я достал чековую книжку, выписал чек на всю сумму. Этого было мало. Я принялся вытаскивать из карманов полученные от Ло Эддоро деньги; купюры норовили выскользнуть из пальцев. Меня била дрожь. Он взял меня за плечи, отвел в маленькую каморку, усадил за стол и налил кружку чего-то горячего.

— Вот, глотни-ка. Это тебе поможет…

Мало-помалу я успокоился настолько, что стал ощущать собственное тело. Дружки Тремора постарались на славу: болело всё. По затылку медленно сочилось что-то теплое; наверное, они разбили мне голову…

— Здесь есть топчан, Эд. Приляг. Видок у тебя неважнецкий, amico: надо малость отдохнуть.

Я хотел было встать, но понял вдруг, что не могу пошевелиться. Наверное, он подмешал в напиток какое-то снадобье. Сержио дотащил меня до лежанки, накрыл пледом — и оставил наконец в одиночестве…

Следующие несколько часов запечатлелись в памяти фрагментарно. Приходили фроги, что-то делали, обмениваясь вполголоса короткими фразами. Влажными салфетками мне смыли кровь с рук и лица, перевязали голову. Я почти не замечал деликатных прикосновений. Несколько раз я проваливался в подобие сна — муторного наркотического забвения без сновидений. Наконец, появился Кваки. Выглядел он уставшим: под глазами залегли глубокие тени, резче обозначились пигментные узоры на коже.

— Первая стадия прошла успешно, — глухо сказал он. — Вроде бы. Я ведь ни разу не делал такого с людьми. Теперь надо ждать. Если всё получилось как надо, завтра я завершу обряд.

— Она будет ходить? Разговаривать?

Он поджал губы.

— Она будет иметь такую возможность. Другое дело, что ей вряд ли захочется. У мертвых нет нужды делать хоть что-нибудь, Эдуар.

Это, положим, я и сам знал: зомби испытывали серьёзные проблемы с мотивацией. Таких, как слуги Даго Хеллисентиса, ещё поискать… В моё сознание медленно вползало ощущение непоправимого. Я попытался отогнать это чувство, но без особого успеха. Что я наделал? Зачем? Да, я страстно желал подарить ей ещё кусочек жизни, хотя бы такой — но примет ли она этот дар? Нужен ли он ей?

— Отправляйся домой, — сказал Кваки. — Придешь завтра.

— Я хочу видеть её…

— Нет. Не сейчас. Иди же, Эд. Дай мне отдохнуть. Я сделал для тебя всё, что мог.

Он выпроводил меня на улицу. Было уже темно. Я отправился в особняк Эльзы. Кровавые пятна на стенах и полу, полуоткрытая дверь… С улицы намело снега. Я привел всё в порядок, вымыл и вычистил, занавесил все окна — насколько я знал, мертвые не любят яркий свет… Работа помогла мне немного забыться. Покончив с этим, я отыскал первый попавшийся бар и напился до потери сознания — впервые за много лет.

* * *

Придя в себя после жуткого похмелья, я кое-как собрался с силами и потащился в полицию. Мне не хотелось этого. Мне вообще не хотелось жить. Но есть вещи, которые приходится делать вне зависимости от прочих обстоятельств.

В участке было непривычно тихо. Полицейские ходили какие-то пришибленные; меня провожали долгими взглядами. Они уже знают, решил я — но ошибся. Дело было вовсе не в этом. На одном из столов стояли фотографии в траурных рамках. Трое?! Ого… Что же здесь произошло?

— Ну, рассказывайте, — бросил я, заходя в кабинет инспектора. — Как вы их упустили?

Элисенварги поднял на меня взгляд. Лицо его исказила гримаса отвращения.

— Почему это я должен перед вами отчитываться, Монтескрипт? Вы что, моё начальство?

Я ждал. Должно быть, он почувствовал нечто необычное в моём молчании, потому что всё-таки соизволил дать объяснения.

— Им помогли. Помогли бежать. Какой-то мальчишка. Никто даже не обращал на него внимания, пока он не выхватил пистолет… Он застрелил одного констебля, взял в заложники старшего смены, потребовал ключи… Мои фроги просто растерялись.

— Мальчишка, значит. Не тот ли, о котором я вас предупредил? Тот, что удрал из особняка на бульваре Королевских Гвардейцев?

Без всякого предупреждения инспектор взорвался.

— Да, да, да, побери вас князья преисподней, именно тот, какой же ещё!!! Вы что, дали нам его приметы?! Предупредили, что он вооружен?! Ах, вы не знали! Ну так я тоже этого не знал! — он орал во всю глотку, брызгая слюной.

— Я вас ни в чем не обвиняю.

— Ещё бы вы меня обвиняли! — Он внезапно сел и обхватил голову руками. — Это дело точно меня доконает, Монтескрипт. Я на полном серьёзе готов подать в отставку. Трое моих фрогов мертвы, ещё двое ранены, причем один — тяжело… И что самое главное — шайка ублюдков вновь на свободе, и я понятия не имею, где их теперь искать…

— Могу вам рассказать, куда они направились в первую очередь. Они нашли особняк Эльзы Нимитц и убили её — у меня на глазах.

Он поперхнулся.

— Убили?! То есть как это — у вас на глазах? Зачем…

— Это была месть, инспектор. Они меня подкараулили. Ублюдки знали, где она живет — ведь в прошлый раз они выследили её до самого дома и схватили там. Я не ждал беды и попал в засаду.