Конечно, возможности «Спирали», особенно для одиночки, бредущей по враждебной местности, были поистине неисчерпаемы. Например, можно было выявлять близлежащие каналы общей информационной сети, входить в них и пребывать в курсе событий. Можно было усиливать психологическое воздействие на собеседников и просто встречных. Можно было… можно… Но – была ещё одна причина «минимизации».

Она хотела доказать всему миру Локос, Космосу, отцу, Дымову, Яспэ Тывгу и ещё многим и многому, а в первую очередь СЕБЕ… что сможет. Сможет выжить. Добиться. И стать. Сможет всё это сама, собственными организмом и разумом. Пройдёт к цели без помощи всяких «костылей», предоставленных в её распоряжение высокоразвитой цивилизацией…

Ну, ПОЧТИ без.

Амрина углубилась в мнемообъём. И активировала мобильный терминал. Три минуты активной работы, и «отбой». Вряд ли за это время кто-то обратит внимание на недолгую вспышку активности. Небольшая степень риска быть обнаруженной с лихвой окупилась результатами. Всё стало на свои места!

Нельзя сказать, что она была потрясена, но… Её неприятно уколол перевод предсмертных фраз. Оказывается, убитый сказал: «Баба?! Не может быть!», и добавил: «Сука конченная!»

«А чего ты ждала? Признания в любви?» – прикусила она губу.

Оказалось, что говорил он на одном из земных языков версии начала двадцать первого века по григорианскому летоисчислению. На своём родном языке. Все трое, судя по информационной справке, полученной с помощью «Спирали», были воинами регулярного мотострелкового подразделения армии Нидерландов, страны, входившей в Североатлантический блок НАТО.

Теперь бы уложить по полкам остальное…

Почему она не поняла его? Что случилось?! Ведь отлаженная система – комплекс согласующих лингвистических модулей – с первого дня работала на Эксе безукоризненно, не допуская сбоев. Что могло быть причиной непонимания? Вполне возможно, что система всё-таки вышла из строя. Либо в силу внутренней поломки обеспечивающих силовых блоков, и тогда это глобально. Либо вышел из строя конкретный лингвомодуль, обеспечивающий языковым «взаимопониманием» именно ту местность, по которой она сейчас передвигается.

Конечно, возможно и внешнее вторжение в систему по каким-нибудь непредусмотренным обстоятельствам. Как бы там ни было, все эти причины подразумевали локальность поломки и надежду на скорую починку, уж коль система лингвистического согласования и единообразия была крайне необходима для функционирования Проекта.

Была необходима… была… БЫЛА.

Неужели?!

Неужели это не поломка, а последовательное исполнение решения Высшей Семёрки?!

Осознанное отключение системы лингвомодулей!

Она припомнила, что говорилось по этому поводу в обширной технической документации. Теоретически данный случай допускался. Назывался он: «Осознанное выведение системы в ненормальный режим работы». При этом система внутренне работала ТАК ЖЕ. Она согласовывала все речевые излучения многочисленных объектов, просто не транслировала их. В этом режиме к ней могли подключаться носимые терминалы, и тогда хозяин «Спирали» получал полную информацию, а при желании мог задействовать свой терминал на обеспечение локального режима взаимопонимания. Причём, в зависимости от установленного режима расхода энергии, черпаемой от единой планетарной системы, определялся радиус действия «зоны взаимопонимания».

«Значит, исполнение решения Высшей Семёрки началось! Сначала – разобщить. После – уничтожить. Как всё просто, на самом-то деле…»

Силы были на исходе. Организму требовался продолжительный отдых. Отыскав ложбинку, защищённую с трёх сторон складками местности и стволом поваленного дерева, измученная Амрина принялась готовиться к ночлегу.

Перед сном она специально потратила около двадцати минут на своего Избранника. На мысли о нём. На воспоминания о коротком счастье – быть вдвоём. И в этом мощном излучении сконцентрировала имеющиеся силы. Настроилась на его биоволну, после чего вызвала из памяти уже оформленное для передачи мнемопослание. Удручённая свершившимся отключением лингвомодуля, прошептала:

– Земляне, наверное, перевели бы как «телепатограмма»…

Принялась излучать. Опять излучать одно и то же – экстренное сообщение о событиях, произошедших в «святая святых» Локоса. Он должен знать об этом!

«Срочно! Важно! Высшая Семёрка приняла экстренное решение: беспощадно уничтожить проект «Вечная Война». Вместе с проектом решено уничтожить также всех его участников, до последнего человека. Зачистка инициирована Инч Шуфс Инч Вторым. Информация – высшей степени конфиденциальности… Держись, мой Аленький!!!»

И опять, и опять…

«Срочно! Важно! Высшая Семёрка приняла решение…»

И снова. Пока не замерла обессиленно. Обмякла и вытянулась в сочной траве, принявшей измождённое тело в мягкие прохладные объятия.

Она лежала, уставившись немигающим взглядом в сумеречное небо с проступившими бледными звёздами. Пока звёзды не осмелели и не спустились с небес, а потом светящимися крошками забрались ей под веки. И веки сразу же, как ловушка, захлопнулись, превратившись в собственное внутреннее небо, звёзды на котором были добрыми и яркими. Но затем – тьма сгустилась и здесь, по эту сторону.

…снилось, что отец не простил ей бегства!

Что он поднял на ноги весь Локос. Организовал поисково-карательную экспедицию на Экс. Был он необъяснимо огромным в этом сне, её отец, ещё недавно нежный и сдержанный. Он заполнял собой всё. Был вездесущ, как бог. Он смотрел из каждой вещи, которую она брала в руки. Из каждого уголка, в котором она пыталась укрыться – на Амрину глядели ЕГО ГЛАЗА. С укором. С болью. С ненавистью.

Она теряла волю и силы сопротивляться этим глазам.

Ей снилось, что её безумный рейд окончился крахом всех надежд. Что она поймана и распята, как беглая рабыня. В пробитых гвоздями запястьях ломило до потери чувств. В лицо веяло нестерпимым жаром. Выкрученные в суставах руки, под тяжестью обвисшего тела, полыхали острой болью. И, уже не в силах накапливать в себе крик, переполнившись, она закричала. Надсаживаясь. Страшно. По-звериному…

Тут же на её рот легла жёсткая рука, больно придавливая губы к зубам. И это была совершенно иная боль!

Амрина замычала. Попыталась рукой отодрать чужую ладонь, но… ведь её руки были распяты. А глаза – закрыты. И нечем дышать. Прочь! Из этого сна. Из этого…

Веки поползли вверх. Полыхнуло светом, будто хлестнуло по глазам. Амрина заморгала, а когда…

Замерла.

На неё в упор глядели вездесущие, неотступные глаза. Только вот… смотрел НЕ ОТЕЦ.

Красивые женские глаза, переполненные, как слезами от несчастливой любви, – ненавистью. Правда, слегка разбавленной природным женским любопытством и заметной дозой сомнения. Длинные тёмные волосы незнакомки, схваченные на лбу плетёным ремешком, падали до самого лица Амрины. Неприятно щекотали. Пахли резко и враждебно. Из коричневой кожаной накидки воительницы вывалилась левая грудь и покачивалась, привлекая взгляд крупным спелым соском. Казалось даже – именно от него, чрезмерно «испачканного» коричневым пигментом, исходила угроза.