Покупая одежду, Зилла всегда представляла себя в обновках в какой-нибудь особенной, обычно шикарной, обстановке. Иногда ее сопровождал мужчина — до брака с Джимсом это нередко бывал он, — а иногда дети в таких же восхитительных нарядах. Невинная фантазия, доставлявшая ей огромное удовольствие. Выходя из такси на Грейт-Колледж-стрит — в одной руке сумочка, в которой лежало платье с узором в виде веточек роз, а в другой коробка с розовой соломенной шляпкой, — Зилла представляла себя на солнечной лужайке с бокалом шампанского. Она только что грациозно поклонилась королеве и теперь слушала слова восхищения от юного красавца пэра, которого явно влекло к ней. События нескольких последних дней почти полностью выветрились у нее из головы.

На часах было двадцать минут двенадцатого. Времени оставалось ровно столько, чтобы подняться в квартиру номер семь, повесить платье, убрать шляпку и быстро выпить чашку кофе; потом пора ехать за Джорданом. Она бегом поднялась по ступенькам, ведущим к двойным дверям в стиле модерн, толчком распахнула их и вошла в фойе. Там, на золоченом стуле с красной обивкой, сидела журналистка, которая была так груба с ней и написала ту ужасную статью в журнале «Телеграф».

У Зиллы в голове не укладывалось, как женщина может надевать тот же самый черный костюм, встречаясь с человеком два раза подряд. И даже не сменив туфли или украшения. С тем же странным золотым перстнем на правой руке.

— Вы меня ждете? — Не останавливаясь, Зилла прошла к лифту. — Я туда и сразу же обратно — мне нужно забрать сына.

— Ничего страшного, миссис Мэлком-Смит. Я подожду.

Зилла поднялась к себе на лифте. Вешая платье, она подумала, что, наверное, должна была пригласить женщину — ее звали Натали Рекмен, как она могла забыть? — в квартиру и подождать. Хотя журналисты относятся к тому сорту людей, которых не стоит оставлять одних в чужой квартире. Они способны на все — заглянуть в ящики стола, прочесть письма… Они хуже Мелины Даз и, если уж на то пошло, бедного Джерри. Кофе ей больше не хотелось. Лучше бы бренди, хотя не стоит ступать на эту скользкую стезю. Зилла не стала возвращаться в фойе, а спустилась на лифте прямо на подземную стоянку, а через пятнадцать минут уже забрала Джордана и привезла его домой.

Прошло полчаса после встречи с Натали Рекмен, и ее подмывало сделать вид, что они вообще не виделись. Зилла подогрела в микроволновке пару кусочков курицы Джордану на обед, налила ему стакан апельсинового сока и усадила за стол. Когда она готовила себе сандвич, зазвонил домофон.

— Мне пропускать мисс Рекмен, мадам?

— Нет… пожалуй, да.

В отличие от внешнего вида, манеры журналистки претерпели изменения. Холодная расчетливость сменилась сочувствием и дружелюбием.

— Зилла, если можно, я бы хотела еще раз поговорить с вами. Спасибо, что меня впустили.

Зилла подумала, что у нее не оставалось выбора.

— Я собиралась обедать.

— Обо мне можете не беспокоиться, спасибо, — сказала Натали, как будто ей что-нибудь предлагали. — Но я не отказалась бы от стакана этого аппетитного апельсинового сока. Это ваш малыш?

— Да, Джордан.

— Он очень похож на отца, прямо копия.

Зилла пыталась вспомнить, нет ли среди документов Джерри какой-нибудь фотографии, не считая того снимка с маленькой Евгенией на руках, который она сделала сама. Нет — можно не сомневаться. Он не никому не позволял себя фотографировать.

— Вы знали моего… Джерри… то есть Джеффа?

— Какое-то время довольно близко.

Натали села, держа в руках апельсиновый сок. Ее тон снова немного изменился, стал резче. Она окинула Зиллу взглядом, который часто использовала во время предыдущего визита.

— Как вы думаете, откуда я могла знать, что вы были замужем за ним и что у вас двое детей? Вы читали мою статью, Зилла?

— Да, конечно, читала. — Зилла собралась с духом. — Если хотите знать, мне она показалась очень жестокой.

Натали рассмеялась. Она выпила сок и поставила стакан на стол. Слишком близко от Джордана, который нетерпеливым движением оттолкнул его от себя. Стакан упал на пол и разбился. Джордан испуганно заплакал, мать подхватила его на руки, и он, ударив кулачками ей в грудь, выкрикнул слова, которые от него не слышали несколько недель:

— Джордан хочет к папе!

Натали печально покачала головой, словно была не журналистом, а социальным работником — детским. Потом она опустилась на колени и принялась собирать осколки стекла.

— Оставьте!

Натали пожала плечами.

— Как хотите. Я только вчера узнала о смерти вашего мужа. Была в Риме, по работе.

Какая ей разница? Зилла посадила Джордана на пол, дала коробку с кубиками и две маленькие машинки, но мальчик тут же вскочил, подбежал к ней и обнял колени своими липкими руками. Только теперь до Зиллы дошел смысл сказанного Натали.

— Он не был моим мужем.

— Вы уверены?

Зилла забыла о липких коленях, о луже апельсинового сока на полу, о времени, о Джимсе, о новом платье и шляпке — обо всем. Леденящий холод, подобно кубику льда, распространился от затылка к шее, спустился по спине.

— Не понимаю, о чем вы.

— Знаете, Зилла, это покажется странным, но вчера я — вместе с помощницей — потратила много времени, просматривая архивные записи. Мы пытались выяснить, когда вы развелись с Джеффом, и, что удивительно, ничего не нашли.

— А вам-то какое дело, позвольте спросить?

— Боже, у вас стучат зубы — вы не замерзли? Тут очень тепло.

— Нет, не замерзла. Ради бога, Джордан, поиграй с чем-нибудь. Оставь маму в покое. — Зилла подняла к гостье побледневшее лицо, на котором блестели испуганные глаза. — Я хочу знать, какое вам дело до моей частной жизни?

— Вы действительно считаете свою жизнь — как вы оригинально выразились — частной? О вас писали все газеты. Вам не кажется, что читатели имеют право знать, что вы затеваете?

— Вы, журналисты, все одинаковы. А теперь, пожалуйста, уходите.

— Я больше не стану вас задерживать, Зилла. Просто я надеялась, что вы поможете мне, назовете более точную дату вашего развода. Мне — и, кстати, полиции тоже — почему-то казалось, что это было прошлой весной, но подтверждения мы не находим. — Натали понятия не имела, занимается ли полиция таким же расследованием, и оказалась права лишь по чистой случайности. — Однако я уверена, что вам под силу развеять наши сомнения. Может, это было годом раньше?

Джордан сел на пол, высунул язык и принялся подвывать, словно щенок.

— Я не помню дату. — Зилла была на грани истерики. Она хотела закричать и потом удивлялась, как ей удалось сдержать себя. — Придется проверить. Вам-то какая разница?

— Вопрос общественного интереса. Вам не приходило это в голову? Вы… жена члена парламента, как-никак?