— Это не сопротивление. Это отсутствие интереса.

Одна рыжая бровь снова взлетела вверх.

— Леди Борн, вы ошибаетесь.

Он просто не знает. И не видел, как Майкл ее бросил. Как держится от нее на максимально возможном удалении. Как она ему безразлична.

Пенелопе не хотелось об этом думать. Не сегодня.

— Скажите, вы не могли бы помочь мне нанять экипаж? Я бы хотела вернуться домой.

Он покачал головой:

— Борн меня убьет, если узнает, что я позволил вам уехать домой в наемном экипаже. Дайте-ка я его отыщу.

— Нет! — воскликнула Пенелопа, не успев удержаться, и тут же потупилась. — Я не хочу его видеть.

Он не хочет ее видеть.

Она больше не понимала, что важнее.

— Если не он, значит, я сам вас провожу. Со мной вы будете в безопасности.

Пенелопа прищурилась.

— Откуда я знаю, что это так?

Уголок его рта приподнялся в усмешке.

— Помимо всего прочего, Борн получит истинное наслаждение, разрывая меня на куски, если я причиню вам вред.

Пенелопа вспомнила, как чуть раньше Майкл, не дрогнув, швырнул Денсмора через все казино. То, как он стоял над бессвязно бормочущим графом, сжав кулаки, и голос его дрожал от гнева.

Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что Борн никому не позволит ее обидеть.

Разумеется, за исключением тех случаев, когда будет обижать ее сам.

«Дорогой М.!

Я слышала про Лэнгфорда, эту скотину, а не человека, и про то, что он сделал. Конечно же, это чудовищно. Никто не верит, что он мог оказаться таким злобным, — никто, кроме Томми и меня. Что до Томми... он тебя разыскивает. А я молюсь, чтобы он тебя нашел.

Быстро.

Всегда П.

Нидэм-Мэнор, февраль 1821 года».

Письмо не отослано.

Левый хук Темпла был свирепым и желанным.

И заслуженным.

Кулак врезался в челюсть Борна, голова его откинулась назад, и он налетел на деревянный столбик в углу ринга, расположенного в подвале «Ангела». Борн сумел удержаться на ногах, не рухнув на усыпанный опилками пол, посмотрел поверх канатов, ограждавших ринг, встретился взглядом с Чейзом, выпрямился и повернулся лицом к спарринг-партнеру.

Темпл приплясывал, глядя, как Борн снова на него надвигается.

— Ты болван.

Стараясь не обращать внимания на слова (и заключавшуюся в них правду), Борн нанес удар, который мог бы свалить дуб. Темпл легко уклонился и сверкнул ухмылкой.

— Ты болван, да еще и хватку теряешь. Может, и с дамами тоже?

Борн нанес короткий удар по скуле Темпла, с удовольствием услышав, как кулак соприкасается с плотью.

— Что насчет моей хватки сейчас?

— Так себе удар, — ухмыльнулся Темпл и качнулся влево, уходя от следующего удара Борна. — Но твоя жена уехала домой с Кроссом, так что тут я ничего определенного сказать не могу.

Борн выругался и набросился на друга, бывшего на несколько дюймов выше ростом и на полфута шире. Впрочем, Борн возмещал это разницей в скорости, проворстве, а сегодня еще и энтузиазме.

Он атаковал без колебаний, кулаки его, замотанные в полоски ткани, так и рвались соединиться с обнаженным торсом партнера. Сначала левый, потом правый. Каждое движение подчеркивалось короткими стонами Темпла. Впрочем, тот быстро уклонялся в сторону.

— Не дразни его, Темпл, — сказал снизу Чейз, перебиравший стопку документов и толком не обращавший внимания на схватку. — Ему и так выдался тяжелый вечер.

Бог свидетель, это правда.

Он отпустил ее домой, и это было самое сложное решение в его жизни.

Кулак Темпла безупречным прямым справа впечатался в его челюсть. Борн покачнулся.

— Почему бы тебе не поехать вслед за ней? — спросил Темпл, снова уклонившись от кулаков Борна и нанеся прямой удар ему в грудь. — Уложи ее в постель. Обычно это помогает им почувствовать себя лучше, разве нет?

Борн не мог объяснить другу, что именно постель, разделенная с женой, поставила его в теперешнее затруднительное положение.

— Когда найдешь жену себе, можешь давать любые советы.

— К тому времени необходимости не будет. Ты уже выгонишь свою жену навсегда. — Он отпрыгнул назад. — Мне эта девушка нравится.

Как ни печально, Майклу тоже.

— Ты ее даже не знаешь.

— А мне и не надо. — Правый хук Борна нокаутировал бы любого другого человека, а Темпл его как будто не заметил. К сожалению. Он продолжал наступать. — Любой, кто сумеет выбить тебя из колеи так, как это удается ей, заслуживает моего восхищения. Да она заслужила мою преданность одним своим участием в сегодняшних развлечениях. Полагаю, Кросс вернется наполовину в нее влюбленным.

Он намеренно подстрекал Борна, и ему это удалось. Зарычав, Борн кинулся на Темпла. Тот блокировал два быстрых удара, а затем нанес партнеру резкий удар в живот. Борн выругался и повис на Темпле, учащенно дыша и сильно потея. Секунда-другая. Пять. Наконец Темпл отодвинулся и прежде, чем Борн успел шевельнуться, ударил его раз, еще раз, и Борн отлетел на канаты. Из носа у него текла кровь.

На этот раз он никак не мог прийти в себя, упал на колени.

— Раунд закончен, — объявил Чейз.

Темпл поспешил помочь Борну подняться, но тот только выругался.

— Оставь меня! — рявкнул он, поднялся на ноги и направился к стулу в углу ринга, помеченному зеленым носовым платком.

— Тридцать восемь секунд, — сказал Борн, срывая платок со столбика, поднося его к носу и запрокидывая голову. — Готовься к контратаке.

— Что она тебе такое сказала, раз ты так нарываешься на трепку? — поинтересовался Темпл.

Борн не ответил на вопрос. Боль в щеке не помогала, не отвлекала его от мыслей о том, что сегодня ночью произошло между ним и женой. Как ее голубые глаза сверкнули, когда она обвинила его в том, что он использовал ее тело, обеспечивая свои интересы. Как она расправила плечи и кинулась в защиту своей чести — сделала то, что он обязан был сделать за нее.

Как она смотрела на него искренними, полными слез глазами и рассказывала, как ей его не хватало.

Она права. Он использовал ее. Относился к ней куда хуже, чем она заслуживает. А она защищала себя с достоинством и гордостью. Потрясающе.

И даже тогда, когда он пытался отпустить ее, оттолкнуть от себя, он знал, что хочет ее. Борн не пытался одурачить себя, убедить, что это желание только что возникло. Он хотел ее в Суррее, когда она стояла в темноте, имея при себе для защиты один только фонарь. Но сейчас... желание сделалось более серьезным. Более примитивным. Более опасным. Сейчас он хотел ее — свою сильную, умную, добросердечную жену, которая с каждым днем становилась все соблазнительнее, изменяясь и расцветая в новую личность, совершенно отличающуюся от той девочки, какую он встретил темной суррейской ночью.