Его слова успокаивают нервы, и я хватаюсь за них, словно за крепкое дерево на ветру.

– Даже в первый раз было не смешно.

– Но ты улыбаешься.

– Наверное, все дело в чарах. Я вполне могла бы строить гримасы, а на деле медленно умирать внутри.

Его ухмылка становится шире, словно бы он уловил в моих словах откровенный флирт.

– У вас острейший язычок, мисс Эм.

Слово «язычок» в его устах звучит почти неприлично. Я ощущаю, как вспыхивают щеки, а внутри зарождается нечто среднее между восторгом и раздражением. Почему он так легко выбивает меня из колеи? В мгновение ока я превращаюсь из уверенной в себе девушки в краснеющую идиотку, пытающуюся скрыть улыбку.

Выйдя из дворца, мы замечаем, как и этим утром, стоящую у подножия лестницы карету, в которую впряжены две скелетообразные лошади.

– Ты их нашел? Как уж они называются?

– Лунные кобылы, – сообщает Франко. – Да, я нашел Донну и Доминуса и привел этих негодников домой. Хотя сейчас здесь вовсе не они.

Пока мы спускаемся по ступенькам, я внимательнее присматриваюсь к животным. Они явно намного крупнее утренних. Принц оставляет меня у дверцы кареты, а сам подходит, чтобы ласково похлопать кобыл. Я с удивлением отмечаю, как меняется его лицо – когда он гладит шеи лошадей, на нем светится мальчишеская радость. Обернувшись, Франко ловит мой пристальный взгляд и лукаво улыбается.

– Хочешь присоединиться?

– Нет, спасибо. – Я отвожу глаза.

Усмехнувшись, он вновь подходит ко мне и распахивает дверцу кареты, а потом протягивает руку – судя по всему, мы опять обойдемся без кучера и лакея. Я сжимаю протянутую ладонь, забираюсь в экипаж и с удивлением понимаю, что внутри я не одна. На облюбованном мною сиденье я вижу хихикающих обнимающихся фейри – мужчину и женщину. Заметив мой потрясенный взгляд, они отстраняются друг от друга и вскакивают на ноги. Мужчина тут же кланяется, женщина делает реверанс. Я узнаю ее короткие темные волосы и огромные черные глаза – та самая фейри-мотылек, что флиртовала с принцем прошлым вечером.

Неизвестно почему, внутри тут же вспыхивает ярость.

– Принцесса Мэйзи, – привлекает мое внимание мужчина – стройный, юный фейри с угольно-черными волосами, пушистыми треугольными ушами и янтарными глазами. – Приятно наконец-то с вами познакомиться.

Франко поднимается следом за мной.

– Почему все стоят?

– Разве не стоит проявить вежливость к принцессе? – спрашивает мужчина. – И стоять, пока леди не займет свое место?

Фыркнув, принц плюхается на пустое сиденье.

– Вежливость? С каких это пор мы стали вежливыми?

– Я-то думал, тебе захочется произвести на нее впечатление, пока она еще не узнала, какой ты испорченный, – хмыкает мужчина, и они с фейри-мотыльком вновь занимают свое место.

Я одна остаюсь стоять посреди кареты.

– Тебе лучше сесть, пока мы не поехали, Эм, – советует Франко. – Или ты хочешь, чтобы повторилось то же, что и утром?

Он многозначительно поднимает брови, напоминая, как я дважды свалилась на него, когда на карету напали.

Стараясь не показывать раздражения, я сажусь на пустое место рядом с принцем. Мужчина переводит взгляд с меня на Франко.

– Эм? Кто такая Эм?

– Так я ее называю, – поясняет Франко. – Эм, знакомься. Мой друг и посол, Оги.

– Смотрю, вы сблизились за день, – замечает Оги. – Уже даете друг другу ласковые прозвища.

Фейри-мотылек, надув губы, поворачивается к спутнику.

– А почему у меня нет ласкового прозвища? Я ведь зову тебя малыш Оги.

– Как ты можешь так говорить? – бормочет Оги. – Я ведь называл тебя… как-то.

– Только в постели.

Франко стучит по стенке кареты и издает щелкающий звук, положив конец их пререканиям. Экипаж трогается с места, и принц, наклонившись ко мне, шепчет, указывая на мотылька:

– Если ты еще не догадалась, это любовница Оги. Ее зовут Сэри. Когда они рядом, то могут смутить кого угодно.

Нахмурившись, я перевожу взгляд с принца на парочку фейри. Закончив спорить, теперь они вовсю целуются. Но, вопреки ожиданиям, в глазах Франко нет ни намека на ревность, грусть или какое-то смятение; они искрятся весельем. Но я ведь не могла ошибиться? Конечно же, именно Сэри принц строил глазки на балу.

Я вспоминаю его слова – о том, что он вовсе не стремился произвести на гостей плохое впечатление. «Вообще-то, я хотел пошутить. И чтобы никто не понял». Сейчас в его взгляде не читается ни капли притворства. Но тогда в чем дело? Может, Сэри… своего рода куртизанка? И я влезла в чьи-то запутанные отношения?

Всю дорогу я продолжаю наблюдать за пассажирами, но Сэри достаются от принца едва ли несколько беглых взглядов. Впрочем, она сама с трудом замечает кого-либо, кроме своего посла. Между ней и Франко явно нет ни капли страсти. Такое ощущение, что увиденное прошлым вечером мне просто показалось. Неужели презрение к принцу повлияло на мое впечатление о нем? Я ведь наблюдала его высокомерие, самодовольство, раздражающее чувство юмора. Как и мелькнувший во взгляде намек на уязвимость, заботливость, когда он привязывал мне туфли к ногам, милосердие, ведь я не оказалась в темнице.

Чем больше я размышляю, тем сильнее путаются мысли. И невольно возникает вопрос: а нет ли в нем еще каких-то качеств, которые мне только предстоит узнать?

Франко

– Ну же, Оги, – бросаю я послу, когда карета останавливается. – Оторвись наконец от своей возлюбленной. Впереди нас ждет длинный вечер.

Тяжело вздохнув, он прерывает очередной страстный поцелуй – тысячный, не меньше – из тех, что я наблюдал всю дорогу от дворца Селены. На припухших розовых губах появляется кривая усмешка, создавая впечатление, что он изрядно перебрал вина.

– Что ты сказал?

– За дело, Оги. Принимайся за дело. Или ты решил, что я пригласил тебя сегодня развлекаться?

Он подается вперед и бросает взгляд в окно.

– О, мы приехали в театр…

– И остановились уже минуту назад, – говорю я Эм, но она не отвечает.

Всю дорогу она кажется тихой и задумчивой, и, несмотря на все попытки, мне не удается завязать разговор. Но, когда Эм выглядывает в окно, я ощущаю, как меняется ее энергия, наполняясь головокружительным вихрем возбуждения и предвкушения.

Оги вытаскивает из жилетного кармана листок бумаги.

– У вас места в королевской ложе на третьем этаже, – прочитав его, сообщает посол.

– Представление уже началось?

Посол бросает взгляд на свои часы.

– Модное опоздание, как говорят в людской среде.