- Ну, безнадзорность - это тоже не самое лучшее, -возразил Виктор Федорович. - Последствия бывают весьма тяжелыми. Кстати, Игорькак-то обмолвился, что твои шрамы как раз оттуда. Разве это хорошо?

- Плохо, конечно, - согласилась Ира. - Мальчишкипостарше предложили покататься на машине, нас туда набилось - как килек вбанку, и в голову не пришло, что у того парня, который за рулем сидел, нет прави вообще он выпил. Что мы понимали? Мне было четырнадцать, другим ребятам - итого меньше. Обрадовались, ведь такое развлечение! С ветерком помчались, вот идомчались.

- Кто-то серьезно пострадал?

- Да нет, мне хуже всех пришлось, всю осколками стеклаизрезало, остальные отделались ушибами и выбитыми зубами.

- И куда только взрослые смотрели! Ведь нашелся желегкомысленный человек, который доверил пьяному подростку автомобиль.Непростительно!

- Ну что вы, Виктор Федорович, - улыбнулась Ира, -разве в деревне такое возможно? Там годами копят на машину, откладывают каждуюкопейку, а когда покупают - даже ездить на ней боятся, облизывают своесокровище, любуются на нее, лишний раз на дорогу не выведут, берегут. Тотпарень без спроса взял машину, родителей дома не было, а он знал, где ключилежат. Его отец за это чуть не убил. Ему, конечно, машину было жалко, а не нас,ушибленных и порезанных.

- И что стало с тем парнем, который вас чуть неугробил? Его осудили?

- Осудили? - удивилась она. - Если только местныежители. Там же глухомань, милиция в тридцати километрах, да ее и вызывать никтоне стал. Ребятишек разобрали по домам и лечили народными средствами. Врачей тамтоже нет, за квалифицированной медицинской помощью надо было в райцентр ехатьили хотя бы к фельдшеру в ближайший поселок, а это километров двадцать пять, неменьше. И потом, зачем его под суд отдавать? Его папаша родной так наказал, какникакой суд не накажет.

- В каком году это было?

- В… в восемьдесят четвертом, а что? - чуть запинаясь,произнесла Ира.

- Чудовищно! Просто чудовищно! Я в то время преподавалнаучный коммунизм, уже был доктором наук, профессором. И нигде не бывал, кромекрупных городов. Мне даже в голову не приходило, что в нашей стране естьсовершенно другая жизнь, с другими порядками, с другим мировоззрением, что замедицинской помощью приходится ехать по бездорожью десятки километров, чтонельзя вызвать милицию, которая немедленно приедет. Мы писали свои статьи икниги, строили и развивали теории о том, как по мере построения развитогокоммунистического общества будет расти и совершенствоваться нравственноесознание людей, благодаря чему преступность постепенно исчезнет, а необходимостьв органах принуждения сама собой отомрет. А в это время в таких же вот глухихдеревнях ребенок мог не явиться домой ночевать - и никому нет дела. Пьяныйпарень сел за руль не своей машины - проще говоря, угнал ее, да еще и прав неимел, посадил детишек, которые по его вине чуть не погибли, и что? А ничего.Никому даже в голову не приходит, что это преступление, за которое виновныйдолжен понести наказание, и не от собственного папаши, а от государства,которое действует от имени и в интересах всего народа. Поразительно, до какойже степени все наше учение было лживым! Но самое поразительное, что при всемэтом оно было искренним. Мы не собирались никого обманывать, мы всего лишьстроили свои теории на основании того, что нам дозволено было знать. И толькотеперь я понимаю, сколь ничтожен был тщательно выверенный объем этогодозволенного знания. Нам рассказывали про сознательных передовиков производстваи колхозного хозяйства и вынуждали думать, что таких людей становится с каждымднем все больше и больше. И мы свято в это верили. А потом пришли следователиГдлян и Иванов и показали нам, что больше половины этих передовиков - дутыефигуры, что их рекорды - результаты приписок, что на самом деле мы рекордсменыпо хищениям и фальсификациям. Поэтому сейчас, Ирочка, я не преподаю научныйкоммунизм, а ты его, соответственно, не изучаешь в своем институте.

- А жаль, - шутливо откликнулась Ира.

- Почему же?

- Потому что я с удовольствием поучилась бы у вас. Вытак интересно и понятно рассказываете, я давно это заметила. Наверное, вы былиочень хорошим лектором. А хорошего лектора всегда полезно и приятно послушать.Расскажите мне еще что-нибудь о той жизни, которую я не застала.

Свекор сел на своего конька и принялся рассказывать всякиеистории из жизни семидесятых - начала восьмидесятых годов. Этого, собственно,Ира и добивалась. Может быть, хоть слово удастся услышать о том, что такволнует Наташку.

После ужина она купила в магазинчике телефонную карту иотправилась звонить в Москву. Телефон-автомат находился здесь же, в холлегостиницы. Оставался всего один вечер, а Ира купила подарки только Наташе иБэлле Львовне, надо было срочно посоветоваться, что привезти Саше, Алеше иВадиму.

- Натулечка, - радостно заворковала Ира, - я сейчас идув деревню, пройдусь по магазинчикам. Скажи мне, что купить твоим мужчинам?Только не вздумай говорить, что ничего не нужно. Я же все равно должна привезтичто-нибудь, просто на память. Так что ты мне скажешь?

- Купи им маечки какие-нибудь, говорят, в Турциихороший трикотаж, и недорогой.

Голос у Наташи был отстраненным и усталым. Ира почуяланеладное.

- Натулечка, что случилось?

- Ничего.

- У тебя голос какой-то ненормальный. Кто-то заболел?

- Нет, все здоровы. Просто я только что разговаривала сЛюсей. Никак в себя не приду.

- С Люсей? И что сказала эта сумасшедшая графоманка?Она тебя обидела? - забеспокоилась Ира.

- Лучше бы обидела. Она поставила меня в известность освоих планах. Она собирается продать квартиру в Челнах и приехать в Москвувместе с мамой и Катюшей.

- Как приехать? - задохнулась Ира. - Насовсем?

- Естественно. Ты же знаешь, несколько месяцев назадумер ее муж, теперь она не хочет больше жить в Челнах. Она хочет вернуться вМоскву, где родилась и прожила сорок лет. Ее можно понять.

- Да что ты говоришь, Натулечка?! Неужели ты непонимаешь, что дело не в том, что умер муж, а в том, что твоя мама сталаслишком старенькой?

- Ира, я не желаю это обсуждать, тем более по телефону.Лучше скажи, как у вас там? Море теплое?

- Теплее не бывает, как парное молоко. Завтра вечером яприлечу, послезавтра прибегу к тебе, принесу подарки и все-все расскажу. Целуютебя. Бэллочку и мальчиков поцелуй от меня.

Ира повесила трубку, но из кабины не вышла. Они всей семьейсобирались, как и каждый вечер, идти в деревню, и теперь Игорь с родителямисидят в холле на мягких диванчиках и ждут, пока она позвонит. Вон они, в еесторону не смотрят, о чем-то разговаривают. Дверь кабины притворяется плотно, истекло хорошее, толстое, да и сидят они далеко, не услышат. Можно на две минутывыйти из роли, ничего страшного.