- Ладно, - без четверти одиннадцать она наконец нашла всебе силы подняться, сидела бы еще долго, но сыновьям пора спать, - готовимся кпротиволодочному рубежу.

Мальчишки уже большие, но все равно привычно хихикают приэтих словах. Еще когда они были совсем крохами, Вадим рассказал им, чтопротиволодочный рубеж - это огромная часть водного пространства, на которомзловредные американцы понатыкали специальные устройства, предназначенные длятого, чтобы улавливать шумы, исходящие от подводных лодок. Когда лодка проходитэтот рубеж, она должна издавать как можно меньше звуков, поэтому перед рубежомэкипажу нужно сделать все необходимое, помыться, сходить в туалет и замеретьпочти на двое суток. Никаких хождений, никаких разговоров, даже монетка на полне должна упасть. Это называется "режим "Тишина". Больше всегопацанов поразило то, что режим устанавливается не на пять минут, а на двоесуток, пока рубеж не будет пройден. Они никак не могли поверить, что можно такдолго не бегать и не разговаривать. Вадим же, укладывая сыновей спать, всегдаобъявлял подготовку к противолодочному рубежу и командовал: "Умылись,пописали, легли в постель и замолчали до утра. Выполняйте."

Вадим по-прежнему сидел перед телевизором, спиной к двери,но по его напряженной позе Наташа поняла, что он не видит происходящего наэкране. Какое же может быть напряжение, когда смотришь веселую комедию?

- Сашка стал совсем взрослым, - сообщила Наташа такимтоном, как будто они весь вечер мирно общались и прервали беседу буквально наодну минутку, пока заботливая мать заглядывала к сыновьям. - Он уже влюбился.Представляешь? В девочку из параллельного класса.

- Ничего удивительного, - неожиданно спокойнооткликнулся Вадим, - он повторяет путь своего отца. Мне тоже было четырнадцать,когда я влюбился.

- В кого это? - с подозрением спросила Наташа.

- Как это в кого? - Вадим обернулся, встал и подмигнулей. - В тебя. Тогда еще, в Сочи. А ты что, не заметила?

- Да ладно придумывать, ты меня как женскую особь нерассматривал, - недоверчиво рассмеялась она, радуясь, что муж перестал дуться.

- Много ты понимаешь.

Он шагнул ей навстречу, крепко обнял и прижал к себе.

- Прости меня, Натка, - прошептал Вадим ей в ухо, - яиногда бываю невыносим, раздражаюсь, срываюсь, а потом так корю себя! Я оченьтебя люблю, ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю.

"Не могу, - мысленно ответила Наташа, зажмурившись иприжимаясь лбом к его плечу. - Не могу. Я тебя боюсь. Ты такой чужой. Тыдействительно морской офицер в четвертом поколении, для тебя главное - интересыслужбы, порядок, точность во всем, четкость, надежность, идеальная чистота. Засоринку или пятнышко ты можешь устроить скандал. Наверное, это абсолютноправильно для жизни на подводной лодке. Но семья - это не лодка. А я - обычнаядевчонка из московской коммуналки, которую ненавидела старшая сестра и которуюпредала собственная мать. Для меня самое главное в жизни - любовь, несексуальная, а просто человеческая, любовь и преданность, дружба, взаимнаязабота, теплота в отношениях. Квартира может зарасти грязью, но я должна знать,что в ней меня ждут, что я там нужна, что там есть люди, которые меня любят икоторых люблю я. Мы с тобой совсем разные, как жители разных планет. И теперь яуже не верю в то, что мы сможем прожить вместе долгую счастливую жизнь. Как нистрашно в этом признаваться, но я не верю. Когда мы жили порознь, я былауверена, что очень люблю тебя. А теперь мне почему-то так не кажется…"

Игорь

Он резко открыл глаза ровно за две минуты до звонкабудильника. Всегда любил поспать, особенно во время отпуска, а здесьпросыпается легко и с удовольствием, даже раньше положенного, хотя в первые днивозмущенно сопротивлялся попыткам Ирины заставить его вставать в шесть часов икупаться до завтрака.

- Я не понимаю, какая необходимость так себянасиловать, - недовольно морщился он. - Завтрак с семи до десяти утра, и еслиуж тебе так хочется непременно искупаться, можно это сделать и в девять, а вполовине десятого позавтракать. Для чего нужно вскакивать в шесть?

- Валяй, - насмешливо отвечала жена. - Я посмотрю,сколько удовольствия ты получишь от такого расписания.

Сама она в первый же после приезда день встала в шесть,схватила купальник и полотенце и умчалась на пляж. Игорь сладко продрых додевяти, побрился и спустился в ресторан. В помещении было невыносимо душно, ана веранде уже вовсю палило жесткое средиземноморское солнце. Кофе показалсяему невкусным, сигарета - горькой, а на подносе с очищенными от корки кускамиарбуза остались самые бледные и вялые дольки. На пляж он явился вотвратительном настроении, чувствуя себя совершенно разбитым, и с недоумениемвзирал на абсолютно довольных жизнью родителей и жену, лежавших на топчанах.Плюхнувшись рядом, он принялся брюзжать по поводу душного зала в ресторане,солнца, на котором нельзя загорать без риска моментально получить ожог, ивообще жары, от которой нет спасения, на что Ирина, лукаво усмехаясь, ответила,что в семь утра на веранде царит изумительная прохлада, а если до этого еще ина пляж сбегать, то можно не только поплавать, но и позагорать, потому чторассветное солнышко совершенно безопасно, и после таких приятных процедурзавтрак доставляет море удовольствия. Через час после его прихода Ирина началасобираться, за ней потянулись и родители.

- Вы куда это? Только-только пришли…

- Это ты только-только пришел, - строго заявилаЕлизавета Петровна, - а мы здесь с восьми утра. Ирочка совершенно права, и якак врач ее полностью поддерживаю. Сейчас наступит самое тяжелое время и будетсамое жесткое солнце. Мы уходим, вернемся после обеда.

Разозленный, Игорь демонстративно снял солнечные очки ипобежал в море. Он провалялся на пляже до обеда, потом, не одеваясь, прямо вмокрых плавках посидел в гостиничном ресторанчике рядом с пляжем, съел огромныйбифштекс с жареной картошкой, выпил три кружки пива и снова вернулся на топчан.К четырем часам, когда появились родители и Ирина, он чувствовал себя разбитыми измученным.

- Надо было переться в Турцию, чтобы полдня торчать вномере, - проворчал он при виде родных.

- А мы в номере не сидели, - весело ответила жена, - мыславно попили кофейку в тенечке возле бассейна, поиграли в пинг-понг в зале скондиционерами, сходили на массаж, пообедали. Кстати, дружочек, что ты ел наобед? Небось, мясо с картошкой?

- Сынок, Ирочка права, - снова встряла мать, она вообщево всем одобряла Ирку, что бы та ни сказала - тут же кидалась ее поддерживать,- на такой жаре нельзя есть тяжелую пищу. Вот мы взяли по два овощных салатикаи фрукты - и отлично себя чувствуем. А горячее и мясное можно съесть на ужин.

Игорь дулся до самого вечера, но никто не обращал на этовнимания, Ирка с отцом из воды не вылезали, все время то плавали, то простовалялись на мелководье, мать уткнулась в какой-то детектив. Вообще-то обиднонемного, что предки так любят его вторую жену, прямо души в ней не чают, ародной сын будто и вовсе на задний план отошел. Но, с другой стороны, этовсе-таки лучше, чем прохладное выражение вынужденного терпения, не сходившее сих лиц все то время, пока с ними жила его первая жена Вера. Веру они считалипровинциальной щучкой, ухватившей цепкими острыми зубками столичного мальчикаиз хорошей семьи и получившей прописку и работу в Москве. Ирка же в их глазахбыла интеллигентной девушкой с трагически несложившимся детством и ссобственной жилплощадью, к тому же коренной москвичкой.