Они не понимают даже собственных детищ. Да разве могут они понять вас?

Но я-то понимаю. А значит, могу действовать.

Мне от вас не убежать. Пока корабль покинет эту бойню по нынешней своей траектории, я успею умереть от старости. Не получится и с прыжком, учитывая вашу способность перехватывать корабли на сверхсветовых скоростях. Лишь один вариант оставляет мне шансы на выживание.

Я отследил линии движения ракет, которые вы выпускаете. Они все сходятся в точке, расположенной в трех без малого световых днях прямо по курсу. Я знаю, где вас искать.

Мы отстали от вас на много веков, но все может измениться. Даже ваш прогресс не будет бесконечным; и, чем большую угрозу вы станете представлять для всех остальных, тем больше подстегнете наши собственные успехи. Не таким ли образом и вы сами достигли таких высот? Может, вы низвергли какое-то смертоносное божество, чьи попытки раздавить вас лишь придали вам сил? Не боитесь ли вы повторить его судьбу?

Разумеется, боитесь.

Даже мои хозяева со временем могут превратиться в угрозу: как только они узнают о вашем существовании, с них спадет всякая дремота. Вы устраните угрозу, если искорените их, пока они еще слабы. А для этого вам надо знать, где их найти.

Только не думайте, что можно убить меня и извлечь требуемое из самого корабля. Я уничтожил все данные, которые пережили атаку «Кали»; их оставалось всего ничего. И даже вам, думается мне, мало что скажет металлургический состав «Зомби»; мои создатели эволюционировали под светом самой обычной звезды. У вас нет никакого представления, откуда я прилетел.

А вот у меня есть.

Мой корабль может поведать вам кое-что о технологиях. Но лишь я способен навести вас на гнездо. И более того: я могу рассказать вам о мириадах систем, исследованных и колонизированных человечеством. Я могу рассказать вам все об этих изнеженных детках из матки, которые отправили меня в галактический водоворот как посланника. Вы мало что узнаете о них, изучив меня, потому что я был создан так, чтобы отличаться от нормы.

Но вы всегда можете выслушать меня. Терять вам нечего.

Я их предам. И не потому, что держу на них зло, а потому, что этика верности здесь неприменима.

Я свободен от уз, которые затуманивают рассудок низших существ: когда ты стерильный продукт генной инженерии, фраза «родственный отбор» теряет всякий смысл.

Мое стремление выжить, с другой стороны, не слабей, чем у прочих. И оно все-таки не автоматизировано, понимаете ли. Оно автономно.

Полагаю, вы способны понять это сообщение. Я отправляю его повторяющимися пакетами, полсекунды каждый, и жму вперед. Подождите: воздержитесь от огня.

Я ценнее для вас живым.

Готовы вы или нет, а я иду к вам.

Факты по делу были просты. У пятидесятилетней Лейси Хиллкрест, жительницы Пенсаколы и убежденной пятидесятницы[58], диагностировали неоперабельную лимфому. По прогнозам врачей, жить женщине оставалось полгода. Пять лет спустя она была все еще жива, хотя и слаба. Свое спасение она приписывала декоративному посеребренному распятию, полученному в подарок от сестры, Грейси Бэлфор. Свидетели подтверждали, что состояние миссис Хиллкрест значительно улучшилось после получения тотема. Изделие, произведенное «Грейсленд Минт», якобы содержало в себе подлинный фрагмент креста с Голгофы.

Утром 27 июня миссис Хиллкрест и ее сестра посетили Музей шарлатанства и псевдонауки, владельцем и управляющим которого был некто Лайнус К. Великовский. Представленные в музее несколько экспозиций охватывали опровергнутые мифы, теории и откровенные фальсификации, которые встречались в истории Америки. Миссис Бэлфор вступила в оживленную дискуссию с другим посетителем в зале Разумного замысла[59]и на время потеряла свою сестру из виду; наконец они снова встретились у экспозиции, посвященной психосоматическим явлениям – в частности, эффекту плацебо и исцелениям верой. Миссис Хиллкрест, очевидно, провела за изучением этой витрины некоторое время; впоследствии свидетели вспоминали, что женщина была «подавлена и неразговорчива». Через месяц она умерла.

Мистера Великовского привлекли к суду по статье «причинение смерти по неосторожности».

Сторона обвинения вызвала в качестве свидетеля доктора Эндрю де Тритуса[60], клинического психолога, у которого имелся впечатляющий опыт дачи экспертных показаний по всем (зачастую противоречащим друг другу) аспектам данной проблемы. Доктор де Тритус подтвердил, что существование эффекта плацебо – непреложный факт, подчеркнув, что «установки» и «мировоззрение» – как и любые другие явления, сопутствующие работе мозга, – в конечном счете имеют электрохимическую природу. Вера в буквальном смысле меняет проводку в мозгу, и существование эффекта плацебо подтверждает, что подобные изменения могут оказывать реальное влияние на здоровье человека.

Великовский дал показания в собственную защиту, высказавшись прямо: все утверждения, проиллюстрированные экспонатами его музея, являются фактически точными и подкрепляются научными данными. Сторона обвинения сочла эти соображения неуместными и озвучила протест, но после непродолжительной дискуссии тот был отклонен.

Во время перекрестного допроса обвинение отнюдь не оспаривало заявлений Великовского, однако позже использовало их в поддержку собственной позиции. Подсудимый умышленно открыл свое заведение в «одном из наиболее богобоязненных регионов нашей великой страны, ничуть не помышляя о благе таких, как Лейси Хиллкрест». По его собственному признанию, мистер Великовский остановился на Флориде «из-за всех этих музеев креационизма» и явно имел в намерениях бесцеремонно указывать людям на мнимую ошибочность их взглядов. Далее очевидно, что мистер Великовский хорошо знаком с эффектом плацебо, поскольку посвятил этой теме досконально проработанную витрину. И чего же он ожидал добиться, громыхало обвинение, когда вталкивал свою так называемую правду в глотку женщине, чьим девизом (вышитым на ее любимой диванной подушечке) служили слова: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно, то сможете двигать горы»?[61]Рассказав «правду», Великовский сознательно и безрассудно поставил под угрозу саму жизнь другого человека.

Великовский возразил, что прежде и не подозревал о существовании Лейси Хиллкрест, добавив, что если какую-нибудь надпись вышить на наволочке, то от этого она необязательно станет правдивой. Сторона обвинения парировала, что человек, размещающий мины на детской площадке, также не знает имен своих жертв, и поинтересовалась, не означает ли его реплика о наволочке, что он считает Иисуса лжецом.