Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчины схватились за стволы, но Безопасник-то был уже на позиции, и потому успел раньше.
В тот же момент капитан Харитонов получил сигнал к началу действий, хлопнул Саню по плечу, и наш водила, все это время так и не глушивший двигатель, вдавил педаль газа в пол.
А Суховей, тем временем, выпрыгнул из окна своего номера, находящегося этажом ниже Безопасника, и устремился к своему «мерседесу».
Въезд на территорию пансионата преграждал шлагбаум, но что такое шлагбаум против трехтонного бронированного полноприводного автомобиля, за рулем которого сидит человек, работающий уже две недели без выходных? Что-то там чиркнуло по бамперу, мы, сидящие внутри, этого даже и не заметили.
Мы въехали на стоянку, Саня нажал на тормоз, одновременно хватая закрепленную у него над головой штурмовую винтовку. Едва машина остановилась, как он уже оказался на асфальте, готовый к стрельбе. Вторым по скорости оказался капитан Харитонов с пистолетом в руках, и лишь затем салон покинули мы с Дмитрием.
В одном из окон третьего этажа появился Безопасник, указывающий рукой куда-то перед нами. В следующую секунду он, не рисуясь, перемахнул через подоконник и плавно, на полусогнутые, приземлился на ухоженный газон.
«Мерседес» Суховея зажег фары и двинулся со своего парковочного места. Саня тут же совершил поворот на сорок пять градусов и штурмовая винтовка в его руках выплюнула порцию огня.
Я, как и было обговорено на такой случай, потянулся к машине скиллом Разряда, без труда нашел уязвимое место — электронную катушку зажигания — и выключил ее на фиг.
Машина заглохла. Суховей, явно не до конца осознавая происходящее, еще раз нажал на кнопку старта, и это его промедление, видимо, и спасло нам жизнь. Воспользуйся он своим скиллом сразу, я бы вам эту историю не рассказывал.
Но, видимо, это был рефлекс, вбитый в голову любого мало-мальски опытного автолюбителя. Машина заглохла, попробуй ее завести.
Сам сколько раз в такой ситуации ключ зажигания дергал…
В общем, пока Суховей жал на кнопку, а Безопасник на всех парах мчался к нам от здания пансионата, Саня успел прицелиться получше и вторая очередь из штурмовой винтовки вынесла лобовое стекло немецкого седана. Несколько пуль угодили и в самого Суховея, потому что когда он открыл водительскую дверь и вышел из машины, его слегка покачивало, а на рубашке справа расплывалось темное пятно.
Суховей попытался поднять руку (или просто дернулся от боли, правду мы уже никогда не узнаем) и капитан Харитонов, замерший в классической позе для стрельбы всадил две пули ему в голову.
Корейца отбросило на машину, а затем он медленно сполз на асфальт.
— Отличная работа, — сказал Безопасник, походя ближе. — Где-то тут еще один шхерится, надо бы найти.
— Он где-то совсем рядом, — напряженно сказал Дмитрий. В руках у сканера тоже был пистолет. Похоже, я тут на всю честную компанию один безоружный. — Не в здании.
Из второго «патриота», ворвавшегося на стоянку следом за нами, уже бежали люди с оружием.
— Силен? — спросил Безопасник.
— Нет, мелочь какая-то, — сказал Дмитрий. — Теперь, когда мы ближе и сигналов стало меньше, я отчетливо это вижу.
— Выходи! — крикнул Безопасник. — Ты ж видишь, шансов у тебя никаких.
И это сработало.
Из-за кустов на самой границе автостоянки, появился щуплый человек с поднятыми руками. Соответственно, тут же все оружие, находившееся у моих спутников, оказалось направлено в его сторону.
— Ты кто такой? — поинтересовался Безопасник.
— Виктор. Виктор Пак.
— Какой у тебя скилл?
— Эмм… Огонь.
И хотя это слово явно описывало его скилл и вовсе не являлось командой к стрельбе, Безопасник разнес ему голову из «дезерт игла».
И правда, никаких шансов.
* * *
Тут надо сказать, что в те времена действовал принцип «нулевой терпимости» к некстам с определенным набором скиллов, и пирокинез был одним из них. В этом была пусть жестокая, но определенная логика.
Вот хватаешь ты такого Эль Фуэго, зачитываешь ему его права, заковываешь в наручники и везешь в кутузку. А он по дороге задействует свой скилл и сжигает к чертовой матери машину вместе с охранниками и водителем. Или устраивает пожар в самой тюрьме. Или даже не устраивает, а наоборот ведет себя паинькой, на допросах поет соловьем, кается во всех грехах и обещает вступить на путь исправления.
Но ты-то все равно знаешь, что он может. Как его содержать? В железной цистерне с обшитыми асбестом стенами? И допрашивать в огнеупорном костюме? А других заключенных как обезопасить? Пусть они в основном и нехорошие люди, но сжигания заживо вряд ли заслуживают.
На тот момент существовал только один способ блокировать возможности некстов — смерть. И пусть действия Безопасника выглядели жестокими, они были прагматичны и продиктованы текущим положением дел.
Нет супермена — нет и проблемы.
— Три — ноль в специальном зачете, восемь — ноль в общем, — подвел итог Безопасник, убирая пистолет в кобуру под мышкой. — Капитан, вызывай ментов, пусть дальше они работают. Мы свое дело на сегодня уже сделали.
На губах его блуждала довольная улыбка, которая плохо сочеталась в доводами о прагматизме, которые я привел только что. Можно убить восемь человек, руководствуясь необходимостью, но если ты приличный человек, то хотя бы попытайся сделать вид, что тебе это не нравится…
Впрочем, у Безопасника тоже выдалась тяжелая неделя, и его можно понять. В конце концов, он мог радоваться только смерти Суховея, который мог представлять реальную угрозу и, если верить его досье, убивал людей сотнями.
И если вы думаете, что это история о молодом человеке, который всю дорогу изводил себя этическими проблемами, то вы почти угадали.
Но все-таки это не совсем такая история.
Глава 20
Капитан Харитонов закинул ноги на стол, зевнул и почесал небритый подбородок.
— Значится так, — сказал он. — Завтра в ночь вы отбываете в ОАЭ, и по этому поводу Безопасник попросил меня провести небольшой инструктаж.
— Я прям внимаю весь, — сказал я.
Мы сидели в кабинете, который Харитонов отжал у какого-то местного офицера, и над головой Харитонова висели какие-то вымпелы и значки, а ноги его, наверняка, попирали какие-нибудь особо секретные планы по боевой подготовке. Но если офицер, покидая кабинет, оставил на столе важные бумаги, то он сам себе злобный буратино, если вы понимаете, о чем я.
Впрочем, мне все равно, понимаете вы или нет.
— Деталей операции я не знаю, но разговор у нас, в принципе, не об этом, — продолжил Харитонов. Похоже, что
