Поставив ногу ребром кроссовка, уперся им в выпирающие камни, зацепился руками за тонкие корни спиленных по периметру скита деревьев. Рывком выдернул собственное тело из грязи и подобрался к ограждению, шумно выдохнул.

– Вот зараза, – оглядел испорченные кроссовки, промокшие брючины, вытер ладони о колени. Неизвестные, конечно, уже ушли далеко – он заметил, как мелькнул за деревьями желтый луч их фонарика, почти не рассеивая утренние сумерки.

Рафаэль поторопился к калитке, из которой выходили люди.

От воды в этом месте тянуло гнилью – на поверхности поблескивал скопившийся мусор: ветки, подгнившие прошлогодние листья, какие-то пакеты и фрагменты упаковок. Плотным одеялом укрывали они смоляную поверхность, упираясь в более узкое горлышко канализационной трубы. По насыпи, от стен скита, в лесополосу тянулась дорожка еще свежих следов, оставленных на плохо просохшей за ночь глине.

Рафаэль засомневался – постучать в калитку или пойти за неизвестными. Послышался звук закрывающейся двери багажника, шум двигателя и шелест шин.

«Опоздал», – подумал с досадой, повернулся к калитке, вернее, тому месту, где она должна была быть. Калитки не было. Дотронулся пальцами до ограды – чуть выше своего роста обнаружил стык и по правую сторону – небольшие, плотно вогнанные в дерево петли. Выглядело все так, будто проход специально сделали максимально неприметным.

Солнце поднялось еще выше. Косые оранжевые лучи скользили по макушкам кустов, поблескивали на смолистой поверхности рва. В прошлогодней траве, у ног Рафаэля, что-то сверкнуло, привлекая его внимание.

Молодой человек наклонился, поднял из пыли женский браслет. Плетеная кожа, тонкий шнурок с подвеской в форме гитары. Словно во сне, Рафаэль перевернул подвеску. Взгляд задержался на выдавленных словах: «Стремись к мечте».

Мысли стихли. Исчезли запахи. Звуки провалились, будто Рафаэль в одно мгновение оказался на дне озера.

Только холод по спине.

Это браслет Карины.

Он сам ей подарил перед Новым годом.

Темная кожа еще хранила ее тепло, материал источал тонкий запах духов, которыми она обычно пользовалась.

Теплый. Браслет был теплый. Подвеска – тоже еще теплая…

Слова пульсировали в висках, вбиваясь, будто отбойным молотком в сознание.

И тут же полыхнуло – это она, Карина – тот бесформенный тюк, что волокли неизвестные мужчины.

Сжав браслет в кулаке, Рафаэль бросился через ров, к пролеску.

– Стой! – закричал.

Он слышал, как машина тронулась с места, свет фар полоснул по глазам, ослепив на мгновение.

Рафаэль влетел в кусты, повалился на землю, кубарем покатился по грязи.

– Стойте! Карина!

Автомобиль развернулся на парковке – Рафаэль видел удаляющийся красный свет задних габаритных огней. Быстро поднялся, побежал следом. На ходу выхватил сотовый:

– Макс, я нашел Карину, ее куда-то увозят. Машина… Черт, далеко и темно, не вижу марку. Внедорожник. Темный. Кажется, черный или вроде того. Я бегу за ней, надеюсь перехватить… С северной стороны скита есть тайная калитка и проход через насыпь, там парковка. Иду по следам внедорожника. Слышишь?

Связи не было. Он отправил сообщение, рассчитывая, что Макс получит его сразу, как только будет связь.

Автомобиль двигался неторопливо, переваливаясь через корни, пересекая вязкие лужи. Шелест разносился далеко по округе, брызги оседали на голых ветках.

Не зная местности, в едва пробивающих темноту сизых сумерках, Рафаэль бежал, следуя за красными огоньками габаритных огней, запоминая местность.

– Только бы не упустить…

Бежал, пока они не растворились за очередным поворотом.

* * *

Очнулась, будто вынырнула со дна ледяного озера. В комнате было темно и тихо. Рядом, широко раскинув руки, спал мужчина. Она знала его, не помнила имени – она теперь плохо запоминала имена. Иногда ей даже казалось, что она и свое имя не помнит. В какой-то другой жизни, где была семья, любимый. Ее звали… Нет…

Взгляд упал на отражение в зеркале – она с трудом в нем узнала себя. Всклокоченные волосы, окрашенные дешевой краской в блонд, синяки под глазами, потрескавшиеся, припухшие после ночи с мужчиной губы. На внутренних сгибах локтей – зеленые синяки. Доза еще действовала. То короткое мгновение, когда боль ломки еще не накрыла, но голова просветлела, вызывая в памяти болезненное, давно упущенное. Которое уже не вернешь.

Та ночь в лесу, уставшая от работы спина. Чьи-то липкие руки на талии. Запах костра и настойчивые ласки, горячий шепот и угрозы.

– Тихо, не ори… Не то пожалеешь.

«Надо было орать» – подумала. И царапаться, и бежать – в лес, темноту.

И тогда, в поле, отбиваться лучше. Врезать тому водиле с ноги и бежать…

Мужчина перевернулся на правый бок, шумно всхрапнул.

Девушка посмотрела на часы: сейчас постучат в дверь, разбудят его.

Он в общем-то неплохой, лучше многих. Не бил никогда.

Вчера принес шоколадку – крохотную, уместившуюся на девичьей ладони. Как привет из другого мира.

А ведь она думала, что уже умерла, что уже ничего не чувствует, а детская сладость так разбередила ей раны.

Коричневая обертка все еще лежала на прикроватной тумбочке. Ей такие покупал отец…

«Отец!» – она едва не прокричала в голос.

Закусила костяшки пальцев, огляделась по сторонам.

Этот человек, который принес шоколадку, он, кажется был в деловом костюме… У него должен быть телефон, если он его не оставил у охраны или в общей комнате.

Соскользнув с кровати, девушка добралась до скомканной на полу одежды, дрожащими пальцами прощупала – руки почти сразу почувствовали твердый прямоугольник сотового.

Девушка вытащила телефон из кармана, провела подушечкой по гладкой поверхности – телефон отозвался тихим звуковым сигналом и ярко-оранжевой заставкой.

Не заблокирован!

Не поднимаясь с колен, на четвереньках, она проползла в ванную, притворила за собой дверь, повернула золотистый рычажок задвижки. Забралась внутрь душевой кабины.

Руки дрожали.

Глубокий выдох, вдох.

8…926…517…

Цифры всплывали из памяти, прямиком из детства, когда отец заставлял учить наизусть его номер. С тех пор он его не менял. Она надеялась, что не поменял и сейчас, спустя столько месяцев.

– Алло, – сонный мрачный голос. Такой родной, что перехватило дыхание.

– Папа…

– Таня? Таня! Где ты?! Ты жива!

Слезы брызнули из глаз, по телу пробежала дрожь.

– Папа, забери меня отсюда. Это в лесу, где-то под Выборгом. Это частный дом на охраняемой территории… Я не знаю. Мне постоянно что-то колют, я почти ничего не соображаю… Наверно в скиту знают, меня оттуда привезли. Пап, забери меня. Мне плохо, пап…