ка, сестра. Этот титул и забота о сестрах отныне твои. Я выхожу замуж».

«Поздравляю, сестра, – показала Сиквах. – Кто жених?»

«Асом», – начертила Ашия.

«Это честь», – подала жест Мича.

«Что нам делать без тебя?» – спросили руки Джарвах.

«Вы останетесь друг с дружкой и Энкидо», – ответила Ашия. Она поочередно обняла всех, так и не расплакавшись.

Но затем отворилась дверь, и появился Энкидо. По взмаху его руки кузины гуськом вышли из палаты.

Взглянув на господина, Ашия разрыдалась впервые с тех пор, как ее направили во дворец дама’тинг.

Энкидо распахнул объятия, и она упала в них. Он достал из потайного кармана пузырек для слез. Он держал Ашию, непоколебимый как скала, и гладил по волосам одной рукой, другой же собирал слезы.

– Прости, господин, – прошептала она, успокоившись.

Впервые за годы в тренировочной палате прозвучала устная речь. Звук эхом отозвался в ее чутких ушах и показался неуместным, но какое это имело теперь значение?

«Даже пальма стенает под натиском бури, – показал знаками Энкидо, протягивая ей пузырек. – Слезы Эверамовых сестер по копью тем и драгоценны, что редки».

Ашия вскинула руки, оттолкнув пузырек:

– Тогда и храни их вечно.

Она опустила глаза, даже сейчас не в силах выдержать его взгляд.

– Я должна ликовать. О каком лучшем муже мечтать женщине, если она выходит за сына Избавителя? Когда меня направили к тебе, я решила, что у меня отняли судьбу, но теперь она вернулась, а я не желаю ее. Зачем меня послали сюда – чтобы отдать мужчине, который и так бы меня получил? Какой смысл в навыках, которым ты научил, если я никогда их не применю? Ты мой господин, и я не хочу другого.

Энкидо печально посмотрел на нее.

«У меня было много жен, до того как я отдался дама’тиг, – сказали его пальцы. – Много сыновей. Много дочерей. Но никем я не гордился так, как тобой. У меня поет сердце от твоей преданности».

Она приникла к нему:

– Асом может быть моим мужем, но господином всегда будешь ты.

Евнух покачал головой:

«Нет, дитя. Приказ Избавителя непререкаем. Не мне и не тебе возражать против его благословения, и я не посрамлю сына Избавителя посягательством на то, что по праву принадлежит ему. Ты отправишься к Асому свободной женщиной, не связанной со мной».

Ашия отстранилась и пошла к двери. Энкидо за ней не последовал.

– Если ты больше не господин мне, то не можешь повелевать моим сердцем, – сказала она.

Свадьба вобрала в себя все, о чем она мечтала девочкой, и была достойна принца и принцессы Красии. Сестры по копью стояли рядом, ожидая, когда отец сопроводит ее к Асому, – жених вместе с Джайаном ожидал ее в Шарик Хора у подножия Трона черепов.

Энкидо присутствовал тоже, охраняя Дамаджах и наблюдая за происходящим, хотя никто из гостей про то не ведал. Ашия с сестрами читали знаки, видели легкую зыбь, которую он оставлял по себе, чтобы дать им о себе знать.

Клятвы и церемония прошли как в тумане. На пиру для жениха и невесты установили два трона, но Ашия сидела одна и ждала мужа, пока тот с Асукаджи, стоявшим рядом, принимал подарки и беседовал с гостями.

Не пожалели никаких затрат, но пышные медовые пирожные казались Ашии пресными. Она томилась по укромному подземелью и простому кускусу за столом Энкидо.

Но хотя она провела весь день как во сне, ее истинная участь открылась в брачную ночь.

В спальных покоях она ждала, когда Асом придет и возьмет ее как муж, но часы проходили в тишине. Ашия не раз посмотрела на окно, мечтая о бегстве.

Наконец в коридоре послышался звук, который, однако, так и не достиг двери.

Над потолочным сводом была отдушина. Ашия в мгновение ока взвилась по стене, легко цепляясь пальцами за мелкие зазоры между камнями. Она обратилась к отдушине слухом и зрением, увидела затылок Асома и стоявшего к нему лицом Асукаджи. Судя по всему, они спорили.

– Мне этого не сделать, – говорил Асом.

– Ты можешь и сделаешь, – возразил Асукаджи, заключив в ладони лицо ее мужа. – Ашия должна подарить тебе сына, чего я не могу. Мелан бросила кости. Если возьмешь мою сестру сейчас, дело будет сделано. Один раз – и испытанию конец.

Осознание стало пощечиной.

Мужская однополая любовь не считалась грехом. Она была довольно частым явлением в шарадже, где мальчики заводили постельные дружбы на годы, пока не становились достаточно зрелыми и опытными для первых жен. Но Эверам требовал новых поколений, а потому всех, кроме самых упрямых пуш’тингов, в конечном счете обязывали жениться и разделить с супругой ложе хотя бы на срок, достаточный для зачатия сына. Эверам свидетель – Кадживах неоднократно внушала это Асукаджи.

Но Ашия и думать не думала, что сама станет невестой пуш’тинга.

Они вошли секундами позже. У Ашии была прорва времени, чтобы вернуться на подушки, но у нее мутился рассудок. Асом и Асукаджи – любовники-пуш’тинги. Она не значила для них ничего, кроме утробы для вынашивания мерзости, которую они хотели принести в мир.

Они проигнорировали Ашию. Асукаджи раздел ее мужа и далее ублажал ртом, пока тот не обрел способности к действию. Он лег с ними и принялся побуждать к соитию.

От его прикосновения кожа Ашии покрылась мурашками, но она задышала неглубоко и выдержала.

Вопреки его словам, в глазах брата вспыхнула ревность, а лицо потемнело, когда Асом задохнулся и узрел осеменяющего ее Эверама. Как только с делом покончили, Асукаджи развел их, и мужчины обнялись, забыв о ее присутствии.

Тогда Ашии захотелось убить обоих. Это было бы просто. Они настолько увлеклись друг другом, что вряд ли бы что-то заметили, пока не стало бы поздно. Она могла даже выдать их кончину за несчастный случай – деяние, мол, надорвало сердце бедного Асома. Ее брат, обезумев от смерти любовника, предпочел вонзить в себя нож, чем жить без него.

Энкидо научил ее проделывать подобные штуки так чисто, что не узнал бы и сам Избавитель.

Она закрыла глаза, в полной мере переживая фантазию и не смея шевельнуться, чтобы не обратить ее в реальность. Она вздохнула, и ее центр наконец вернулся. Она встала с подушек, снова надела свадебный наряд и вышла.

Муж и брат ничего не заметили.

Глава 5

Кадживах

333 П. В., осень

Ашия в оторопи подняла глаза, когда комнату, где она рыдала, залил меточный