— И что ты так разволновался? Половина акций в любом случае останется у тебя, а своему делу ты не дашь пропасть. Да и не собираюсь я никуда вмешиваться, работай себе на здоровье! — спокойно заявила Лида. — По сути ничего не изменится. Кроме распределения прибыли, конечно.

— Ну, предположим, ни один суд не отдаст тебе всего, на что ты претендуешь, — после долгой паузы, во время которой ему удалось взять себя в руки, медленно произнес Алексей. — Во всех учредительных документах значится пункт, согласно которому новый человек не может войти в состав учредителей без согласия остальных сторон. И такого согласия не будет, поверь мне. К тому же ты ни дня не работала, детей у нас с тобой нет, третий год живем раздельно и этому есть немало свидетелей.

— Да, чуть не забыла: за эти три года тебе придется выплатить мне денежное содержание, — добавила Лида заученной фразой. — Никаких документов, подтверждающих передачу денег, у тебя нет.

— И на что же ты жила все это время? — насмешливо спросил он, ничуть не удивившись очередной наглости.

— Сдавала в ломбард драгоценности!

— Нажитые непосильным трудом?

— По наследству достались.

— Ну что ж… В таком случае это наша последняя встреча, — встал он с кресла. — Если ты выбрала войну, я принимаю твой вызов.

— Только не пытайся отправить меня на тот свет! — вдруг угрожающе повысила голос Лида.

По всей видимости, именно таким — немногословным и уравновешенным — она боялась Алексея больше всего. Слишком хорошо знала, какой вулкан, готовый проснуться в любую минуту, прячется за показным спокойствием.

— Это не в моих правилах, — подошел он к двери. — Гораздо приятнее видеть морально сломленного соперника. А вот тебе, как я понимаю, сладка любая месть… Смотри, не захлебнись в ней. И своему доброжелателю передай… — пристально посмотрел он на нее и вдруг улыбнулся: — Хотя ничего не надо передавать: я с ним сам разберусь. Прощай.

— Встретимся в суде!

Быстро сбежав по лестнице, Радченко сел рядом с Черновым на переднее сиденье автомобиля, что означало: предстоит серьезный разговор. Кушнеров собирался вылететь в Москву лишь на следующей неделе, а ситуация принимала угрожающий характер. Ни с кем из так называемых доверенных лиц Алексей до сих пор не поделился проблемой с разводом, и ему срочно нужны были союзники. Владимир был первым, кого Радченко исключил из числа подозреваемых. Этот человек нравился ему многим: порядочностью, профессионализмом, умом и проницательностью, которые никогда не выставлял напоказ.

Переехав вслед за шефом в загородный дом, Чернов поселился в самой маленькой комнате на первом этаже — только стол, кровать, шкаф, санузел — и категорически отказался перебираться наверх, в более комфортабельные спальни. Объяснил он это тем, что даже когда спит, все равно находится на службе, а за соседней стенкой расположена комната круглосуточной охраны.

Оборудовав тренажерный зал, Владимир не позволял расслабляться ни себе, ни шефу и каждое утро начинал с утренней зарядки. Он же увлек Радченко восточными единоборствами, для чего три раза в неделю за город приезжал профессиональный тренер. Узнав, что Алексей Ярославович все еще страдает от былых травм, он отвез его и в реабилитационный центр, где сам восстанавливался после ранения.

— …Володя, мне нужна твоя помощь, — обратился к нему шеф, когда машина выехала из двора на запруженную транспортом улицу. — Лида подала на развод… — вздохнул он и начал краткий пересказ всего дела. — …Ты мог бы узнать, с кем, кроме, разумеется, врача и адвокатов, она встречается? Но об этом поручении никто не должен знать, даже Дубров.

Владимир напряженно свел брови.

— Могу попробовать, — ответил он после раздумья. — С кем она встречается сейчас, узнать нетрудно. С прежними связями будет потяжелее… Как я понимаю, дело совсем худо?

— Более чем… Ее действиями руководит хорошо осведомленный человек, и он где-то рядом, входит в число моих доверенных лиц. Пока я уверен только в тебе и в Артеме… В офис ехать не хочется… Давай домой.

— Спасибо за доверие, Алексей Ярославович, — тут же перестроился в другой ряд Владимир. — И еще я готов поручиться за Дуброва: если он узнает, что утечка информации произошла у него под носом, землю рыть начнет.

— Вот этого я и боюсь. Излишняя активность может спугнуть того, кого я ищу: заставит затаиться, лечь на дно, но помешать — не помешает. Этот человек давно задумал свое дело, тщательно собирал информацию о холдинге… Я могу только догадываться о его дальнейших планах… Так что пока не вернется Артем, с Дубровым придется повременить… — Алексей какое-то время наблюдал через стекло за мелькавшими домами и вдруг попросил: — Дай-ка порулить, надо успокоиться.

Владимир молча включил аварийку и свернул к обочине: шеф хорошо водил машину и до знакомства с Черновым слушать ничего не желал о личном шофере. Выбравшись из городского лабиринта, спустя полчаса они уже мчались по загородному шоссе.

— В таком случае не будете возражать, если я возьму в помощники Михаила? — напряженно всматриваясь в бегущую навстречу дорогу, продолжил вслух свои мысли Чернов. — Мне придется часто отсутствовать, а одного вас я оставить не могу.

— Бери кого хочешь… Теперь у тебя такие полномочия, что многие позавидуют.

— Полномочия в жизни — не главное, и на завистников в свое время я насмотрелся, — ответил тот. — Когда человек дает волю зависти, он тут же начинает проигрывать: слишком много энергии тратит зря… Я сам одно время завидовал однокашнику по училищу: все у него в жизни легко, играючи получалось. Так и погиб с улыбкой на губах: рядом сидел, привстал — а снайпер прямо в сердце попал… Никогда не забуду эту улыбку, до сих пор мурашки по спине… Тогда я в последний раз испытал зависть: оттого что смерть легкая, — вздохнул он. — А вы завидовали когда-нибудь?

— Завидовал, — ответил шеф после раздумья. — Очень давно… Тем ребятам, которые остались играть в команде… Хотя это была скорее обида: мечта уже рядом маячила, рукой подать, и вдруг стала недосягаемой… Долго не мог прийти в себя, пока не понял: надо принять реальность и искать себя в другом… А три года назад, после встречи в Нью-Йорке с бывшим тренером, лишний раз убедился: все правильно… Достигнув цели, люди часто забывают, что надо двигаться дальше, искать что-то новое. Борис Яковлевич до сих пор с нашими ребятами отношения поддерживает: кого-то болячки одолели, кто-то спился, а кто и вообще помер… Единицы состоялись в чем-то, кроме спорта. Такова она, жизнь…

На какое-то время в салоне установилась полная тишина.

— Алексей Ярославович, вы, конечно, можете не отвечать… — Чернов замялся. — Кто для вас та женщина на фотографии в журнале?

— Когда-то, очень давно, я ее любил, — с ходу ответил Радченко. — А ты силен! — в очередной раз отдал он должное наблюдательности Чернова.

— Вы сразу в лице переменились, как только глянули на фотографию, — виновато пояснил тот. — Честно говоря, я вас впервые таким видел.