Но настоящая, массовая наркомания началась только после инженерного изобретения, ставшего поистине революционным. Для медицины оно столь же велико, как некогда, на заре веков, создание колеса для решения транспортных проблем землян. «Это – маленький шаг для человека, но огромный – для всего человечества», – сказал американский астронавт Нил Армстронг, ступая на лунную поверхность. Самые значимые открытия человечества обычно начинались именно с таких «маленьких шажков».

Во времена Античности для медицинских манипуляций – откачки гноя, переливания крови, освобождения желудка – использовали бычьи и свиные пузыри, в которые вставлялись трубочки из тростника или мягкого дерева. Это был, конечно, еще не шприц, а только его далекий пращур. Впрочем, на многих языках и по сей день название шприца созвучно греческому συρίγγιο (по-английски syrinx, по-французски seringue), что у древних греков означало «тростник». (Русское слово «шприц» пошло от немецкого «spritzen» – «брызгать».)

Приспособление для закачки или отсасывания жидкостей, описанное ещё древними греками, оказалось весьма ценным изобретением. Сегодня схожий «агрегат» мы называем клизмой. Но еще два века назад она успешно использовалась в борьбе со многими недугами и была едва ли не главным символом эскулапов. Введение в ткани лекарств с помощью этого инструмента усложнялось тем, что требовалось предварительно делать разрез кожи. Да и прибор было бы лучше – для удобства манипуляций – иметь непременно с острым наконечником, его и запатентовал в 1841 году американец Зофар Джейн.

Как чаще всего бывает, в разных уголках планеты изобретательская мысль движется параллельно и практически одновременно. Три года после открытия американца врач из ирландского Дублина Фрэнсис Ринд опробовал подкожное введение лекарств с помощью стилета оригинальной конструкции. Раствор вводился в тело больного, страдающего острой невралгией тройничного нерва, под действием силы тяжести через полую иглу. Эффективного обезболивающего средства, если верить собранным об этом эксперименте документам, мистер Ринд тогда так и не нашел, зато подарил человечеству полую иглу.

И эстафета открытий продолжалась! В 1853 году шотландец из Эдинбурга Александр Вуд, отчаявшийся помочь своей супруге, страдающей раком, решился ввести ей под кожу морфин созданным им прибором с полой иглой. Эта женщина, «подсевшая на иглу» – так потом выяснилось, – оказалась первым в мире человеком, который получил яд посредством инъекции. Вуд, секретарь Королевского колледжа врачей Эдинбурга, поспешил сообщить в медицинской среде через специализированный журнал о своем успехе, и вскоре по обе стороны Ла-Манша шприц с морфином начали применять против едва ли не всех видов болезней. Войны, межнациональные, гражданские, колониальные, почти не прекращающиеся, способствовали тому, что с полей сражений домой возвращались законченные морфинисты. Долгое время наркоманию так и называли по обе стороны Атлантики: «болезнь солдата».

Усовершенствование шприца в том виде, каким мы его знаем сейчас, завершил французский хирург Шарль-Габриэль Правас. В созданном им в том же 1853 году инструменте, использованном при лечении аневризмы для введения антикоагулянтов, дозирование медикаментов осуществлялось с помощью медленного поворота поршня в цилиндре. Металлический поначалу, он стал вскоре стеклянным. Это было потрясающе: врач отныне видел, сколько лекарства он вводит больному. Подкожно, внутримышечно или внутривенно.

Именно так чаще всего стали пользоваться морфином, ставшим для человечества ядом номер один. Вещество воздействует непосредственно на нервную систему при периоде его выведения из организма от двух до трех часов. Морфин проходит метаболическую обработку в печени, после чего выводится почками. Зависимость возникает весьма быстро. Без наркотика морфинисты начинают страдать и впадать в истерику. «Ломка» сопровождается болями в спине и в суставах, человека бросает то в жар, то в холод, выступает обильный пот, дрожат и дергаются конечности… Безопасная доза морфина (безусловно, в зависимости от организма человека) составляет 20 миллиграммов. Но способен ли человек, втянувшийся в наркоманию, обезопасить себя от овердозы? Не случайно во многих странах морфин как медикамент официальной медициной почти не используется – из-за опасения, что применение его способно выработать привыкание к яду.

«Наркомания – это многолетнее наслаждение смертью», – сказал Франсуа Мориак, французский писатель. Уверен: если бы человечество те свои старания, которое оно потратило на создание новых наркотиков, вложило в совершенствование здравоохранения, люди сегодня были бы гораздо счастливее. В 1860 году немец Альберт Ниман синтезировал кокаин, а в самом конце XIX века его соотечественник Генрих Дрейзер «подарил» миру снадобье вполне в стиле героического духа набиравшей силы кайзеровской Германии. Он так и назвал синтезированный морфин – диацетилморфин, или диаморфин – «героической силой», а именно – героином.

Есть и другая версия рождения названия: в 1898 году героин запатентовала немецкая компания Bayer, ее сотрудники первыми испытали на своей шкуре новый медикамент и почувствовали себя под его воздействием «героями». Миллениум начался с того, что врачи и фармацевты, решившие расправиться со «старым» морфием, заменили его новым препаратом. Особенно – при выписке рецептов на героиновые средства от кашля, что продолжалось до тридцатых годов прошлого столетия. Удивительно, но многие пациенты начали просить лекарств на героине все чаще и больше. Тут-то и выяснилось, что в печени синтетический героин распадается до состояния своего ближайшего родственника: морфина.