Каждый раз, когда он публично вел себя мило и вежливо со мной, внутри меня порхали бабочки. Я не знала, почему. Ведь он был мил и вежлив со всеми .

Наверное ,потому , что он был мил и вежлив со всеми.

Круз подобрал мой чемодан и понес его к своей «ауди».

Миссис Костелло сказала «Неееет» в замедленной съемке.

— Я чур сижу спереди! — Бир ударил кулаком по воздуху.

Круз усмехнулся. 

— Может быть, в следующий раз, сынок.

Сын.

От одной мысли о том, что кто-то зовет Бира сыном, мне захотелось плакать. С другой стороны, все вызывало у меня желание плакать, когда я была рядом с Крузом.

«Это хорошо, сказала я себе. Это значит, что он вам не очень нравится. Ни одна любовная история не начинается со слов «она не могла не орать каждый раз, когда он был в одной комнате…»

— Это мило с твоей стороны, — я вежливо улыбнулась Крузу, как будто мы не катались на гениталиях и лицах друг друга по три раза за ночь каждую ночь в течение последних семи дней.

Я не могла заставить себя поблагодарить его.

Я не знала, почему.

Мне просто казалось крайне важным выглядеть женщиной, которая не нуждалась в нем и не проявляла к нему особого интереса. Ни одного из нуждающихся, чересчур восторженных вариантов, с которыми он привык иметь дело.

Обратная дорога в бунгало прошла приятно: Круз и Бир говорили о видеоиграх, а я смотрела в окно, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем и заставляя себя не притворяться, что мы маленькая, но счастливая семья.

Я провела так много лет, не позволяя себе фантазировать, что начать делать это с кем-то, кто был и в пределах досягаемости, и так далеко, было пуленепробиваемым рецептом психического срыва.

Я должна была охранять свою жизнь.

Мое сердце.

И самое главное, мои трусики.

«Никаких больше детей, Теннесси Тернер. Ты уезжашь из этого города за несколько коротких лет, не углубляя эти корни.»

Когда мы подъехали к моему покосившемуся дому, Круз заглушил двигатель и повернулся к Биру.

— Не возражаешь, если я поговорю с твоей мамой наедине?

— Ты же не собираешься быть с ней грубым, не так ли? — рука Бира остановилась на ручке двери на заднем сиденье. Он посмотрел между нами, остро защищая меня.

Мое сердце дрогнуло.

—Слово скаута, — Круз поднял два пальца.

Мне понравилось, что он не называл Бира приятелем или, как это делал Уатт. В покровительственном то, как я нашла утомительным.

Бир кивнул, и Круз протянул руку, чтобы ударить его кулаком, на что Бир ответил взаимностью.

— Ты уверен, что позволишь мне поиграть в твоей игровой комнате? — снова скептически спросил Бир.

— И закажу нам пиццу. Отправь мне сообщение. Я дам тебе знать, когда освобожусь.

Этот разговор определенно не должен был заставить мои трусики растаять, но это произошло.

— Я скоро, пещерный медведь.

— Хорошо, мам.

Бир вышел из машины, обогнул ее, чтобы открыть багажник и вытащить наши чемоданы.

Круз повернулся ко мне. 

— Я хочу увидеть тебя на этих выходных.

— Ты видишься со мной каждую неделю.

Играй круто. Играй круто.

— Не будь милой.

— Я не милая, я практичный человек. Что случилось с тобой, когда ты не хотел, чтобы я запятнала твое имя своей репутацией, и чтобы я не хотела действовать на последний нерв моей семье?

Круз открыл было рот, чтобы ответить, но стук в пассажирское окно заставил меня подпрыгнуть на сиденье. Я повернула голову его и обнаружила, что Бир грозно хмурится, глядя на меня сверху вниз.

Я никогда не видела его таким откровенно злым.Бир был самым холодным ребенком на планете Земля.

— В чем дело?

— Он здесь.

— Кто он?

Бир дернул подбородком в сторону нашей входной двери.

Я мотнула головой и увидела, что Роб сидит на лестнице, ведущей к нашему крыльцу. Он встал, когда увидел, что мы его заметили, и неуверенно помахал рукой в нашу сторону.

Он выглядел немного лучше, чем в первый раз, когда приехал около трех недель назад. Гипса уже не было, и он был свежевыбрит и щеголял в спортивном костюме.

— Круз? — лицо Роба просветлело, и он на мгновение забыл, что пришел сюда ради семьи, которую оставил. — Черт возьми, чувак. Костелло?

—Роб! — Круз нацепил свою красивую улыбку в духе старых друзей и выскользнул из машины, устремившись к Робу.

Двое мужчин обнялись, похлопали по спине и засмеялись, кружась вокруг друг друга, старея во время разговора. Я не знал, чего ожидать, но точно не этого .

Круз не говорил о Робе с любовью — или вообще — во время круиза. Через некоторое время я, естественно, решила, что он из команды Теннесси.

— Ой, дядя Круз дружит с этим крипером, — Бир вывел меня из задумчивости, открыв передо мной пассажирскую дверь и помог выбраться.

Я почувствовала морскую болезнь.

Я не могла поверить, что Круз так тепло встретил Роба после всего, что мы пережили за последние десять дней.

— Пожалуйста, перестань называть его дядей Крузом. Он не твой дядя.

— Это то, на чем мы сейчас сосредоточены? — Бир, дуясь, подкатил оба наших чемодана к нашей двери.

— Позволь мне говорить, когда мы подойдем к нему, — сказала я ему.

— Почему? Для меня он тоже был придурком, помнишь?

— Поверь мне, да, но с этим нужно обращаться тонко.

— Мама, ты и тонкость даже не можете сосуществовать в одной вселенной.

В моем желудке было такое ощущение, будто кто-то набил его камнями еще до того, как я достигла порога своей двери.

Бир был прямо рядом со мной, и когда Роб впервые взял его в руки — эту точную копию себя тринадцатилетнего возраста, — от удара он отшатнулся назад. Как будто одно только лицо Бира как-то ранило его.

—Иисус Христос, — он приложил руку ко рту. Его глаза были двумя ярко-зелеными лунами.

—Ага, — Бир нажал последнюю букву «А» полностью проигнорировав мою просьбу не говорить. — Это называется генетика, папа. Поищи в интернете.

— Извини, что звонил, Бир. Я просто… — Роб пытался подобрать нужные слова.

Да, удачи с этим.

Бир издал металлический смешок.