class="p1">«Антон никогда не объясняет свои шаги. Меня от этого он устранил. Созванивался с кем-то, сейчас уехал на встречу. Но я спокойна за Андрея, раз за дело взялся Антон»

Налила из кулера бокал воды, и выпила его залпом, испытывая немалое раздражение. Просто поверить, и все? Вот так взять, и успокоиться?

Ну почему нельзя объяснить мне всё? Почему не назвать имена людей, через которых можно вытащить Андрея, почему не расписать свои шаги? Почему нужно оставлять меня мучиться в неизвестности?

— Сейчас сяду обзванивать все участки, СИЗО и ИВС, — прошептала я, наливая себе еще воды.

Хватит. Поспала, времени потратила больше, чем нужно. Хуже я Андрею не сделаю, если тоже подключусь.

Напившись воды, я пошла в общую ванную, и скривилась от своего опухшего лица. Некоторым девушкам просто противопоказано плакать, таким вот, как я — сразу выгляжу алкоголичкой с двадцатилетним стажем: глазки-щелочки, щеки будто пчелы искусали, кожа побледнела, а вот веснушки стали ярче.

Офигительная красота. Увидишь, не уснешь.

Телефон, сжатый в ладони, завибрировал.

Номер незнакомый.

— Да, — сразу приняла я вызов. — Алло, я слушаю.

— Лиз… да сейчас, секунду, — узнала я голос Андрея, и обращался он явно не ко мне. — Лиз, сиди дома, и что бы ты ни услышала — не лезь. Я разберусь. Все будет хорошо.

— Боже! Как ты? Андрей? Что я могу услышать? — разволновалась я еще сильнее.

— У меня мало времени. Телефон взял у одного из охранников буквально на минуту. И не бесплатно.

— Андрей, немедленно говори! — рявкнула я.

— Лиза…

— Иначе я с пикетом выйду к администрации, клянусь! Или еще что-то сделаю. Говори, быстро!

— Наркоту у меня нашли. В доме обыск был, с понятыми. Меня на обыск не возили, но в протокол внесли. Пятнадцать граммов герыча. Клянусь, я этой херней никогда не страдал. Подкинули, стопудово, — пробормотал парень, и до меня донеслась мужская ругань. — Все, мне пора. Постараюсь еще набрать тебя. Не лезь никуда, я разберусь. Помнишь, я везучий? А ты просто жди меня. И верь.

Попрощаться нам не удалось, из трубки донеслись гудки.

Героин. У Андрея? Пятнадцать граммов?

Я знаю, что Андрей покуривал раньше. А потом я распечатала ему статьи, как собирают некоторые виды травки, и как все это доставляют к нам. Мало приятного оказалось. После этого я не видела Андрея под кайфом.

Конечно, он мог измениться за время нашей разлуки, но героин? Нет!

Значит, подкинули. Чтобы увеличить ему срок? Виктор?

— Пятнадцать граммов, это же ерунда? — пробормотала, забивая это в строку поиска браузера. — В фильмах вон тоннами показывают, а пятнадцать граммов — это размер столовой ложки без горки. Ерунда же, так?

Не так. Не особо крупный размер, а просто крупный, что утешает слабо.

«Антон не вернулся? Ты можешь позвонить ему, и спросить, как продвигается? Андрей только что звонил мне, сообщил, что в деревенском доме был обыск, и нашли пятнадцать граммов героина. Это не его наркотик. Подбросили. Пожалуйста, набери Антона, пусть он подробнее расскажет, что делает, чтобы вытащить Андрея» — написала я Маше.

«Господи! Сейчас позвоню ему, и все вытрясу. Будь на связи» — получила я ответ.

Витя — скотина!

Это ведь он? Он! Но зачем? Он ведь сказал, что если я выйду за него, то он заберет заявление. А сейчас что изменилось? Если я куплюсь на шантаж, и пойду с ним в ЗАГС, разве не сложнее будет отыграть назад не просто братскую потасовку, а хранение наркотика?

«Он вне зоны доступа. Я не прекращу звонить мужу» — снова получила я сообщение от Маши.

Нет, хватит с меня. Нужно как-то действовать. Сейчас позвоню на тот самый номер, с которого мы общались с Андреем, выясню, где он, и… буду думать. Отца подключу. К президенту пойду.

К английской королеве, если понадобится!

— … пусть сидит дома, — услышала я глухой голос отца.

— Лиза спит. Тише, — пробормотала мама.

Я прижалась к деревянной двери ванной, и прислушалась.

— Не стоит её в это вмешивать. Парнишка — та еще погань. Я говорил, что это плохо закончится!

— Но нужно что-то делать. Лиза ждет нашей помощи, — воскликнула мама.

И голоса их стихли. Наверное, на второй этаж поднялись.

Парнишка — погань? Андрей? То есть, мне нужно сидеть дома, и не высовываться?

Ну, папочка, ну спасибо!

Я метнулась на кухню, забрала сумочку и ключи от машины. Про Булку я забыла напрочь, но она — нет, не забыла. Гавкнула, выскакивая из-за холодильника.

— Тшшшш, — зашипела, и поманила её за собой.

И, на удивление, шебутная и немного придурочная псинка перестала шуметь, и спокойно, тихо пошла за мной к двери.

Ничего, сама справлюсь. Как-нибудь. Сама не знаю, как. Но, явно, лучше, чем со всякими помощниками, от которых помощи не дождешься.

Я спустилась на первый этаж, свернула к спуску на парковку, и телефон снова завибрировал.

— Алло!

— Нужно встретиться. Зря ты старшему братцу нажаловалась, любимая. Кстати, теперь Андрею добавят статью за хранение и распространение наркотиков, а всё ты виновата.

— Я? — это я умудрилась прошипеть в противовес всем нормам русского языка.

— Ты. Но мы по-прежнему можем все уладить. Сейчас отправлю смс с адресом, и буду ждать тебя до шести вечера.

* * *

АНДРЕЙ

Никогда не хотел стать убийцей, вот правда. Да, мелькали мысли, что лучше бы кто-то сдох, особенно когда этому кому-то морду рихтовал, но лишать жизни никого не хотел.

А сейчас пожалел, что не прикопал Витька. На полном серьезе пожалел.

Ну и ссыкло этот мой братишка.

— Слышь, парень, никаких чистосердечных не делай. Не подписывай ничего, понял? — охранник вел меня в кабинет на допрос, и решил заговорить. — Все отрицай, даже если виновен, а то навешают будь здоров.

— Здесь все — мрази?

— Не все. Есть нормальные. Тобой должен был заниматься Арсентьев — та еще сволочь, но его вызвало начальство. И твое дело взял новый следователь.

Что-то голос у моего конвоира — так себе.

— И что он? — поинтересовался вяло.

— Хер знает. Новенький. Может, решит выслужиться, и все висяки на тебя спихнет. Потому и предупреждаю, ты молодой, вижу, так что талдычь, что ничего не знаешь, и настаивай на адвокате. Только не хами Соколовскому, он этого не любит. Может и в морду дать.

— Соколовский? Это следак?

—