Этот страстный поцелуй связал Лианну по рукам и ногам сильнее, чем бархатные шнуры, он грозил сокрушить ее волю, растопить ее ненависть, ввергнуть в пучину сладострастия.

Собрав последние силы, она отвернулась и прерывающимся голосом произнесла:

— Немедленно прекрати это.

— Я хочу гораздо большего, Лианна.

Его руки медленно опустились вниз. Ранд почувствовал, как заострились ее груди под тонкой туникой, и принялся осторожно ласкать их, делая круговые движения. Лианна закусила губу, чтобы сдержать готовый сорваться с губ крик.

Его нежные ласки таили в себе что-то жестокое, как будто Ранд стремился доказать свое превосходство, свою власть над ее телом.

— Мы никогда еще не занимались любовью в темноте, — вслух размышлял он. — Мы всегда любили друг друга при ярком солнечном свете.

— Теперь эта любовь обречена погрузиться во мрак, — с вызовом сказала Лианна.

— Любимая, — Ранд поцеловал ее в губы. — Нам совершенно не нужно быть врагами.

— Но мы — враги, и навсегда останемся ими. Подумай об этом, Энгуиранд Фицмарк. Ты — англичанин и собираешься отдать мой замок королю Генриху. Я — француженка и буду сопротивляться этому до последнего вздоха.

— Я люблю тебя.

— А я презираю тебя!

— Да? — улыбнулся Ранд и погладил ее бедро; у Лианны перехватило дыхание. — Скажи, что ты презираешь это, — его пальцы продолжили свое восхитительное путешествие. — Ты любишь меня. И когда-нибудь сама скажешь об этом.

— Никогда, — клятвенно заверила она и хотела произнести гневную обличительную речь, но Ранд закрыл ей рот поцелуем.

Слабея от желания, Лианна решила, что самое лучшее — это представить себе, что с ней сейчас Ранд, ее возлюбленный. Она попыталась как-то оправдать свое вожделение. Очевидно, в вино, которое ей подали на пиру, было подмешано зелье. Конечно же, ее опоили возбуждающей настойкой! Иначе бы она не лежала так спокойно, отдаваясь ласкам своего врага.

Ранд страстно целовал Лианну в губы, в то время как его руки, так хорошо знающие каждую клеточку тела любимой, возбуждали ее. Сильные пальцы медленно скользили по обнаженной ноге, забирались под тунику, все увереннее прокладывая себе путь.

Тело Лианны предало ее. Оно полностью расслабилось и отказывалось подчиняться разуму. В глубине души Лианна даже радовалась, что у нее связаны руки: это не давало ей возможности сопротивляться и оправдывало ее покорность Ранду.

Лианна презирала себя за то, что поддалась его ласкам; она ненавидела Ранда за то, что он довел ее до такого состояния. Но пока Лианна боролась с собой, руки Ранда обещали ей бездну наслаждений.

— О, любимая, — прошептал он, развязывая тунику. — Я так мечтал стать твоим мужем… ты такая сладкая… — его губы следовали за его руками.

Лианна вдруг с удивлением отметила про себя, что Ранд говорит по-французски. «Мы сражаемся друг с другом на английском языке, а о любви говорим на французском», — с горечью подумала она. Но когда его руки распахнули тунику, в ее голове не осталось никаких мыслей. Лианна чувствовала только огонь неистовых ласк Ранда, каждым нервом отзываясь на эти прикосновения.

Обнаженная и связанная, она должна была испытывать унижение, но вместо этого чувствовала себя совершенно свободной и желала его до такой степени, что хотелось плакать.

Сильное тело Ранда нависло над ней, словно гора.

— Ты хочешь меня, Лианна? — прошептал он у ее губ.

— Да, — выдохнула она.

Ранд страстно поцеловал Лианну, сплел свои пальцы с ее нежными пальчиками, и их тела слились воедино.

Она выгибалась ему навстречу, отвечая на его толчки, забыв, что Ранд — враг, что он насилует ее как победитель. Лианна наивно полагала, что ее ненависть уничтожит любовь к рыцарю из рощицы, но он был здесь, рядом с ней, преданный и любящий. Закрыв глаза, она полностью отдалась своему чувству, наслаждаясь его телом, его страстью, словами любви, которые срывались у него с губ.

Лианна снова парила в облаках, как раньше, во время их незабываемых встреч на лужайке. Она поднималась все выше и выше, и наконец крик облегчения слетел с ее губ. Лианна порывисто сжала Ранда бедрами, он напрягся и тоже забился в судорогах своего освобождения.

Потом они в изнеможении лежали рядом, усталые и счастливые; их сердца бились как одно. Лианна вздохнула, обняла его и… замерла, вся похолодев.

— Будь ты проклят! — с ненавистью сказала она, пытаясь отодвинуться от Ранда.

Лицо Лианны и шея пылали от унижения. Оказывается, он развязал ей руки, а она даже не заметила этого, могла сопротивляться ему, но не сделала ни малейшей попытки! «То была прежняя Лианна», — попыталась оправдаться девушка. Но теперь ей стало совершенно ясно, что Ранд привязал ее к себе гораздо прочнее, чем бархатные шнуры, удерживавшие на кровати. Безрассудная страсть крепко связала Ли-анну с этим человеком.

Девушку охватила ярость, но ее негодование было больше направлено на себя, чем на Ранда. Она считала его врагом, а сама стала узницей своего желания. Лианна поклялась бороться с ним, а вместо этого отдалась ему со всей страстью. Что ж, Ранд достиг своей цели — не силой, а нежностью.

«Ты любишь меня. И когда-нибудь сама скажешь об этом», — вспомнила она его слова.

— Убирайся, англичанин, — приказала Лианна.

Он повернулся на бок, по-прежнему держа ее в своих руках. Лианна знала, что нужно оттолкнуть его, но в объятиях Ранда было так тепло и уютно, она чувствовала себя совершенно расслабленной.

Ранд приподнялся на локте и нежно посмотрел ей в глаза.

— Лианна, я хочу быть тебе настоящим мужем.

— И вассалом короля Генриха.

— Да, — Ранд сжал ее плечи. — Генрих принес Англии порядок и процветание. Он сделает это и для Франции.

— Франция не примет иностранца на троне, — Лианна нахмурилась. — А я не потерплю англичан в Буа-Лонге.

— У тебя нет выбора, моя женушка.

Холодная уверенность в голосе Ранда насторожила ее. Перед глазами Лианны встало лицо герцога Бургундского.

— Что собирается делать мой дядя?

— На рассвете он отправляется в Компьень и забирает всех своих людей. Арманьяк собирается захватить город.

Негодование охватило Лианну. Будь проклят Бернар Арманьяк и Жан Бургундский, раздирающие Францию на части! Будь проклят Энгуи-ранд Фицмарк, который узнал новость раньше нее!

Неожиданно Лианна почувствовала облегчение; все складывалось не так уж плохо. На ее губах заиграла удовлетворенная улыбка.

— Итак, мой дядя уезжает. Значит, Гокур еще сможет удержать для меня Буа-Лонг: я насчитала всего десять человек, одетых в твои цвета.

— Конечно, — усмехнулся Ранд. — Если не принимать во внимание, что он — наследник Лазаря и в отличие от тебя находится в замке.