– Это нереально. Мне все равно придется с этим разбираться – как и тебе.

Он поморщился и проворчал:

– Но ты не должна…

«А вот это в нем что-то новенькое, – с улыбкой подумала Пенелопа. – Желание взять ответственность на себя – такого я за ним раньше не замечала…»

– Эван, ты должен, наконец, понять: мои отношения с Мадди и Шейном – это не продолжение наших с тобой отношений, а нечто совершенно отделенное.

Он посмотрел ей в глаза.

– Но я хочу принять на себя основной удар.

– Эван. Мы оба несем ответственность и будем разбираться с этим вместе.

Он вздохнул и обнял ее за шею, перебирая прядки волос так, как делал когда-то, примерно миллион лет назад.

– Пен, я хочу… оказывать на твою жизнь положительное влияние. Наверное, я прошу слишком многого?

Она улыбнулась и придвинулась к нему поближе.

– От тебя уже есть польза.

Он перевел взгляд на ее губы и тоже улыбнулся.

– Ты вообще представляешь, насколько неприлично сейчас выглядишь?

Она невольно рассмеялась.

– Губы распухли и покраснели, верно?

Эван провел пальцем по ее шее и задержался на V-образном вырезе халата.

– Ты под ним голая?

– Да.

Он пылающим взглядом посмотрел ей в глаза.

– У тебя там болит?

– Да, – шепотом ответила она.

Он наклонился и провел губами по ее губам.

– Хочешь, я буду тебя просто лизать, пока не доведу до оргазма?

Пенелопа обвила рукой его шею и крепко прижалась к нему.

– Полагаю, это было бы неплохо.

Через несколько часов Пенелопа опять посмотрела на коробочку с пилюлями. Только теперь она уже не сидела на восхитительной террасе, любуясь городом, а находилась в своей кухне. Пришло время принять пилюлю.

Тут в кухню вошел Эван и, прищурившись, взглянул на коробочку, потом – на Пенелопу.

– С тобой все в порядке?

Она кивнула, проглотив комок в горле.

– Наверное, уже нужно ее принять.

– Ну, вообще-то у тебя еще есть время.

Да, время, конечно, было. Но ведь пилюля – наилучший выход, не так ли? Так зачем же медлить? И тут, глядя на коробочку, Пенелопа вдруг поняла, что просто-напросто не хотела ничего глотать. И вообще, если вспомнить о сроках, то шансы забеременеть у нее невероятно малы. Так что эта пилюля – всего лишь дополнительная предосторожность. Но нужна ли ей дополнительная предосторожность? Да, конечно, было бы разумно минимизировать риск, однако же… Ах, ведь с Эваном она никогда не была благоразумной, – напротив, всегда была безумной, безрассудной!.. То есть следовала велениям своего сердца. И сейчас ее сердце не хотело, чтобы она принимала эти пилюли.

– Эй, Пен… – послышался голос Эвана, и она, оторвав взгляд от коробочки, внимательно посмотрела на него.

Сейчас он уже был в зеленой футболке, так подходившей к его глазам, и в полинявших джинсах, облегавших его могучую фигуру. И он смотрел на нее с явным беспокойством.

– Пен, с тобой точно все в порядке?

Ох, она не могла ему это сказать. Ведь женщины, наверное, пытались поймать его в ловушку беременности семь дней в неделю.

Пенелопа сделала глубокий вдох и заявила:

– Мне нужно принять пилюлю.

Он утвердительно кивнул.

– Да, наверное, это необходимо.

Они не пользовались защитными средствами всю ночь. И он брал ее снова и снова. При этом оба исходили из того, что она потом примет пилюлю.

Пенелопа откашлялась и пробормотала:

– Мы оба виноваты. Я тоже об этом не подумала.

– Впредь мы всегда будем пользоваться презервативами, – сказал Эван.

Пенелопа тут же кивнула.

– Да, конечно.

Он обошел кухонный «остров» и, остановившись прямо перед ней, тихо спросил:

– Ты же не хочешь ее принимать, правда?

«Неужели это настолько очевидно?» – подумала Пенелопа. И заставила себя соврать:

– Нет-нет, конечно, хочу. Ведь это – очень разумно. Действительно, почему бы не подстраховаться? – Она взяла коробочку и, стиснув зубы, надорвала ее. – Я должна принять пилюлю прямо сейчас, чтобы у меня хватило времени на вторую еще через двенадцать часов.

Эван промолчал, но она чувствовала его тяжелый настороженный взгляд. Нет, он не должен знать! Пенелопа вытащила пилюли в картонной пластинке. Дрожащими пальцами выдавила одну и положила на раскрытую ладонь. Потом взяла стакан с водой, твердо решив выпить пилюлю. Да-да, прочь безумные мысли!

Эван вдруг схватил ее за запястье.

– Пенелопа…

Она моргнула. И едва их взгляды встретились, у нее перехватило горло. А он помотал головой и заявил:

– Я не хочу, чтобы ты ее принимала.

– Что?.. Почему? Конечно, я должна ее принять! Мы должны вести себя благоразумно. – Сердце ее отчаянно колотилось. Значит, он хотел того же!

– Пен, когда это мы вели себя благоразумно?

– Эван, но я…

– Ты не хочешь ее принимать, – перебил он. – И я не хочу, чтобы ты ее принимала. Так и не принимай. Посмотрим, что получится. Пусть за нас решает природа.

Радость, надежда, страх – все эти чувства дико колотились у нее в груди.

– Но это сумасшествие… – пробормотала она.

– Точно, – кивнул Эван, и его губы изогнулись в улыбке. – Возможно, мы всегда были сумасшедшими, поэтому нам просто пора это признать.

Пенелопа пожала плечами.

– Что ж, наверное, я и так не забеременела. Сроки не подходят.

– Или да – или нет, – сказал Эван. – Мы с этим в любом случае разберемся. Но я не хочу, чтобы ты принимала пилюлю. Не хотел с той самой минуты, как ты подняла эту тему ночью.

Пенелопа с трудом сглотнула. Пилюля все еще лежала у нее на ладони.

– Почему же ты тогда ничего не сказал?

– Пытался быть… правильным феминистом.

Пенелопа подавилась смехом.

– Что-что?..

– Ну, ты же знаешь… Право женщины выбирать – и все такое… Но сегодня утром, когда ты с такой готовностью согласилась подождать, я понял, что ты хочешь того же… Не принимай ее, Пен.

Ее ресницы задрожали, а дыхание сделалось прерывистым.

– А если я уже? В смысле, беременная…

– Значит, беременная.

Она хотела задать еще множество вопросов с «а если», но не стала. Взглянув на пилюлю, прошептала: