Она сама учила Александра, что выход есть из любой ситуации, нужно только не впадать в отчаяние и действовать. Выбрались же те заключенные из охраняемой тюрьмы, когда им угрожала смерть от цунами? Конечно, неизвестно, каким образом они сумели выбраться. Может быть, просто подкупили охрану и та помогла им бежать. Ксении не на кого было рассчитывать. В этой затхлой квартире — только она и он. И — никакой надежды на помощь извне. Кто может прийти ей на помощь? Никто! Она горько улыбнулась. Потом улыбка сошла с ее губ, а горечь осталась. Александр даже не догадывается о том, что ее скоро будут убивать. Хороший материальчик в газету — на первую полосу. Ксения даже представила себе заголовок — «Маньяк убил журналистку». И шрифт, которым он будет напечатан: устрашающе огромные буквы… Лучше об этом не думать. Разве это обязательно? Разве не может так случиться, что Бог ее спасет? Конечно, она грешила в своей жизни, но разве грехи ее сопоставимы с тем, что с ней хотят сделать?

Ксения почувствовала, что дрожит. Сколько она просидела на голом полу? Посредине комнаты лежал коврик, она подползла на четвереньках и подтащила его к кровати.

Эта не бог весть какая тяжелая работа тем не менее забрала у нее последние силы. Свернувшись калачиком, она легла на ковер и укрылась одеялом с головой. В конце концов, какая разница, будет она сидя дожидаться своей участи или немного полежит?

Под одеялом было темно и душно, но, как ни странно, в этом хлипком укрытии она почувствовала себя чуточку спокойнее. Через несколько минут она согрелась. Тепло было приятное и тягучее. Ксения некоторое время еще боролась с собой, но потом подумала, что от нее сейчас ничего не зависит. Если он войдет, она успеет проснуться. Она еще плотнее завернулась в одеяло и провалилась в бездонную пропасть сна…

— Кто? — спросил из-за двери Илья сбивающимся со сна на хрип голосом.

Александр ответил.

Илья пощелкал замками, погремел цепочкой и наконец впустил его в коридор.

Отступил вглубь — большой, заспанный, в мягкой полосатой пижаме и босиком. Прикрыл дверь в спальню, чтобы не потревожить жену.

— Чего тебе?

— Тут такое дело… — Александр не знал, как начать разговор. Все выходило глупо.

— Идем на кухню.

Илья порылся под вешалкой и добыл старые стоптанные шлепанцы. Александр сунул в них ноги, шлепанцы были малы, и пятки ступали на пол, но обращать внимание на подобные мелочи он сейчас был не в состоянии.

Он сел на табурет, подождал, пока Илья поставит на плиту чайник. Хотя это ему далось тяжело.

— Ну что? — Илья достал из навесного шкафчика и поставил перед ним чашку с тонкими стенками и иероглифами вместо рисунка. Сам устроился напротив.

— Тут такое дело, — опять повторил Александр. — Только не думай, что я сумасшедший.

Илья кивнул и серьезно посмотрел на него. Рассказ занял немного времени. Александр всегда ценил в Илье умение понимать с полуслова.

— И я его вычислил, — закончил он и выжидательно посмотрел на Илью.

Илья тяжело поднялся и выключил чайник. Потом медленно налил кипяток в чашки, сунул туда по пакетику заварки и пододвинул Александру сахарницу.

— Ну и что ты мне предлагаешь? — спросил он почему-то раздраженно.

Александр понял, о чем тот думает, поэтому не обиделся.

— Илья, здесь помочь можешь только ты.

— Это невозможно.

— Илья!

— Конечно, ты предупредил, что не сумасшедший, но…

— Ты мне не веришь?

— Почему же, верю, — сказал Илья, обжигаясь первым глотком и возвращая чашку на блюдце. — Я верю во все, что ты мне здесь нагородил. И что Ксения находится там. Кстати, хвалю, вычислил ты ее действительно гениально, я бы не додумался.

— Тебе не надо додумываться. — Александр начал терять терпение. — У тебя все права действовать напрямую.

— У меня нет таких прав, и ты это знаешь, — сказал Илья. — Я не могу ворваться в квартиру посреди ночи только потому, что тебе что-то такое там показалось.

— Мне не показалось, я уверен.

— Уверен, что Ксения там? Ну и отлично! Знаешь, что я понял из всего твоего рассказа? Она сама, учти, добровольно, пошла к этому мужику, и сейчас — девяносто девять процентов из ста — они там элементарно трахаются. И представь себе картину: на самом интересном месте врываюсь я. Результат? Эта твоя Ксения сама же подаст на меня жалобу, потому что я не позволил ей достичь оргазма!

— Илья, мне не до шуток…

— И никакого права беспокоить сон мирных граждан, не имея на то ордера, у меня нет, — монотонно, будто зачитывая строки из устава, сказал Илья. — Равно как и лишать их интимных радостей.

— Я согласен, такого права у тебя нет, — быстро согласился Александр. — Но у тебя есть возможность.

— Значит, так: перезвонишь мне завтра и доложишь, во сколько она пришла на работу. Приму как извинение за беспокойство. Бери сахар, пей чай.

— А если завтра она не придет на работу? Илья развел руками.

— А ты сволочь. — Александр тяжело взглянул на него из-под век. — Не думал, что ты — такая сволочь…

— Начинается, — сказал Илья. — Дай мне еще в морду — для полной картины. Может быть, это тебя успокоит.

Александр поднялся и, не оглядываясь, двинулся к выходу.

— Шлепанцы оставь, — насмешливо донеслось ему в спину. — Кретин!

Александр брезгливо сбросил шлепанцы и стал лихорадочно заталкивать ноги в туфли.

Он уже взялся за дверную ручку, когда за спиной вырос Илья. Александр не видел — почувствовал.

— Подожди, нервно-паралитический. Я позвоню. Достали вы все меня, как… — Илья прошлепал в комнату.

Александр отпустил ручку и прислонился спиной к двери. Потом опустился вниз и присел на корточки. Сидел он так довольно долго, или это ему казалось. Из комнаты было слышно, как монотонно бубнил Илья:

— Да, Владимир Степанович. Нет, Владимир Степанович. Уверен стопроцентно. Вы меня знаете… Само собой, под мою ответственность… Да никуда он не денется… Кому он пожалуется? Пусть жалуется. Все будет чисто, ручаюсь. Спасибо, Владимир Степанович.

Из комнаты вышла жена Ильи, одетая в халат. Равнодушно посмотрела на Александра сонным глазом, прошествовала в туалет и обратно. Илья вышел уже одетый.

Александр рывком поднялся на ноги.

— Время еще есть, — остановил его порыв Илья. — Сейчас придет машина, это… — он посмотрел на часы, — минут семь-восемь. Можем допить чай.

Ксения не хотела просыпаться. Сон для нее сейчас был лучше, чем реальность. Даже вот такой неполноценный, слепленный из двух половинок: она смотрела на стрекозу, которая ей снилась, и в то же время не забывала, что с ней происходит на самом деле. Стрекоза была красивая, с продолговатым изумрудным тельцем, прозрачными крылышками и выпуклыми глазами, в которых отражалась сама Ксения. Ксения отлично видит себя в зеркальных глазах стрекозы. А также то, что происходит у нее за спиной. Сзади к ней приближается бесформенная глыба, состоящая из каких-то темных кристаллов, земляных комьев и корней, которые змеями опутывают эту полуживую сущность. Уже совсем рядом глыба приобретает очертания — Ксения мучительно всматривается и наконец узнает, кто это. Это ОН, и ОН хочет ее убить. Ее охватывает ужас, но она не может заставить себя обернуться. Как загипнотизированная, она смотрит в глаза стрекозы и понимает, что они не красивы — они безобразны. Огромные, вылезшие из орбит глаза монстра, прикинувшегося стрекозой, чтобы усыпить ее бдительность. Вероятно, монстр догадывается, что Ксения не станет бежать. Ей некуда бежать, потому что сзади — тоже смертельная опасность. И эта изумрудная гадина плотоядно раскрывает челюсти… Челюсти двигаются как на шарнирах, приводя Ксению в полубезумное состояние. Она бьется, кричит, визжит, воет, в то же время (и это самое ужасное) зная, что никто, никто не придет ей на помощь…